Марк Еленин - Семь смертных грехов. Роман-хроника. Расплата. Книга четвертая

И вдруг четкое, ясное понимание того, что случилось, озарило его: арест произведен с ведома Деревянко, по его приказу. Но почему? Ведь он не отступал от инструкций шефа ни на шаг.

Он начал готовиться к разговору с Иваном Матвеевичем. Где-то теплилась надежда, что он сможет объяснить все и тем самым снимет с себя хоть часть вины. Вины — какой? Которая была? Или это такое стечение обстоятельств? Принимать или отрицать эту неведомую ему вину, — вот о чем думал Венделовский в подвале. Он ослабел и уже стал забывать, сколько дней он просидел тут взаперти. Теперь ему хотелось одного: как можно скорее увидеть Деревянко и услышать, в чем его обвиняют.

Наконец приходит час, когда молчаливый, плохо различимый в темноте стражник рывком поднимает Альберта с пола, где он сидит, прислонясь к стене, и ведет куда-то, подталкивая в спину дулом револьвера.

Они подымаются по какой-то узкой темной лестнице, идут по длинному коридору, останавливаются у тяжелой двери. Альберта вталкивают в комнату.

— С приездом, — слышит он знакомый голос.

Ярко горят в комнате две люстры. Венделовский жмурится от света, прикрывает локтем глаза.

— Ничего, ничего, будьте как дома, «коменданте» Лопес, — издевательски смеется Деревянко и насмешливо смотрит на Альберта. — Что, не понравилось у нас? Извини, это, конечно, не Париж...

Иван Матвеевич сидит в своей любимой позе — в большом кресле за столом. Рядом на маленьком столике пишущая машинка, может быть, место машинистки. А может, и самого Деревянко, его же повсюду принимали за журналиста и небольшие его репортаж г и интервью то и дело появлялись не только в испанских, но и в европейских газетах.

У двери — стул, на который усадили Венделовского. Охранник вышел. Деревянко замолчал, принялся за разборку бумаг и почты на столе. Открыл и осмотрел машинку. Проверил, работает ли лампочка на гибкой ножке под стеклянным абажуром. Достал из планшетки еще какие-то документы, веером разложил в центре стола. Удовлетворенно опять сел в кресло, глубоко погрузился в него — из-за столешницы виднелась лишь голова,, покатый, блестящий череп. Сиял телефонную трубку, отдал несколько распоряжений. И сразу вошли двое в синих комбинезонах и черных беретах, надвинутых на глаза, стали слева и справа от Альберта, за ними вошел молодой человек, чернявый и красивый, с тонкой, но густой ниточкой усов над верхней губой. Принес сафьяновую кожаную папку, раскрыл ее автоматически, стал быстро перебирать пальцами бумаги, не спуская услужливых глаз с начальника.

— Давайте его поближе, — устало приказал Деревянко.

Двое в комбинезонах подняли и пересадили Альберта к столу, под яркий свет лампы. Заросший щетиной, с воспаленными красными глазами, голодный, он изо всех сил старался держаться бодро. Но это плохо получалось. Он ничего не понимал. Деревянко опять принял дружеский тон:

— Салуд, компаньеро Лопес, — приветствовал он арестованного поднятием кулака правой руки. — Буэнос диас [7] Привет, товарищ Лопес. Добрый день (исп.). .

Венделовский не ответил, только затравленно посмотрел на сидящего в кресле.

— Муй бьен [8] Очень хорошо (исп.). , — сказал тот. — Дон Лопес не хочет говорить с нами. Это его дело. Мы тоже совсем не заинтересованы в затяжке этой позорной ситуации. Приступим к допросу. Поднимите подследственного и займите свое место, товарищ Саакадзе.

Чернявый красавчик сел за машинку и снова выжидающе-преданно стал следить за каждым знаком шефа.

— Я не буду говорить до тех пор, пока не узнаю, в чем меня обвиняют, — сказал Альберт.

— Взгляните на него, товарищи, — патетически начал Деревянко. — Не узнаете, разве? Наш знаменитый Альберт Венделовский, известный еще под кличкой «Приятель», «0135», — человек сильный, волевой, подготовленный ко всему, даже к пыткам. Он много лет работал в органах нашей разведки за рубежом. И оставался неуловимым для врагов, которых он отлично умел обманывать. Но сегодня у нас иная ситуация. Он под следствием у нас, у чекистов, которых партия обязала бороться с врагами нашей страны, где бы они не находились и какую бы личину на себя не пытались натянуть. — Произнеся эту тираду, Иван Матвеевич откинулся на спинку кресла весьма удовлетворенный и снова обратился к Альберту. — Посему рекомендую не запираться и откровенно рассказать о вашей преступной деятельности в Испании. Не увиливайте: вам не уйти от ответственности.

— В чем я обвиняюсь? — повторил Альберт.