Наталья Арбузова - Город с названьем Ковров-Самолетов

Красавцы и красавицы танцевали в кружок, положив друг другу руки на плечи. Обещались вырваться отсель с любыми муками, любыми потерями. Освободиться от проклятья ненависти чужого народа. Видеть кругом лишь родные лица. У отъезжающих было такое настроенье, что Нестреляев на работе расставался с последним грошом, когда поначалу собирали им на выплату за образованье.

Ну вот, брат читатель, приехали. Мы на Голанских высотах.

Вновь окружили Нестреляева московские евреи и снова тащат его в который раз на проводы тысячелетья. Современный многоэтажный дом стоит на голой каменистой земле. Агасфер теперь прикинулся традиционалистом. Из него получился вполне пристойный отец семейства – черный лапсердак, ермолка. Мертвенно бледные щеки миловидно порозовели, на них закудрявились пейсы. За русскоязычным столом он уже не один такой.

Опять все шумно поздравляли Нестреляева, выказывали бурную радость по поводу открытия московских судов. Говорили, что теперь закончится давний спор, изгладятся следы еврейского комиссарства. Вместе с официальным антисемитизмом умрет бытовой, и будет как везде, а везде вполне индифферентно. И весело пили. Хорошо сидели, но тут за окнами началась стрельба. Военнообязанная молодежь обоего пола повскакала с мест. Агасфер воспользовался кратким замешательством и снова умыкнул Нестреляева прямо за шиворот, аки Ганимеда. Приняв в полете свое древнее обличье, поставил нашего героя в толпу паломников, подвигающихся с тангейзеровскими посохами к Вифлеемской пещере вторично проводить тысячелетье. В руках Нестреляева явилась суковатая скитала, на плечах живописный плащ. Агасфер же не почел нужным еще раз преобразиться. Так они и шли – Нестреляев в благоговейном сосредоточении, Агасфер, похоже, с надеждой на прощенье. А кругом слышалась со всех сторон тихая русская речь – вот куда они затесались. Шла новокрещеная Русь.

Все это здорово смахивает на масонское либретто «Волшебной флейты», только у пещеры Вифлеемской Нестреляеву явились сразу трое русских святых. Двое прежде неопознанных, что сидели с ним вместе за длинным столом в высоком совете, куда он был столь необъяснимо допущен. Теперь, обратившись без труда к внутреннему своему благоприобретенному интернету, Нестреляев доподлинно узнал имена их. Это были, как он и предполагал, нестреляевский святой – Сергий Радонежский и вещий Серафим Саровский, его же мощи недавно счастливо обретены. Третий ему пока не открылся, из чего Нестреляев заключил, что возможности встроенной в его мозг системы ограничены, с чем легко смирился.

Так вот, эти трое святых – двое разгаданных Нестреляевым и один безымянный – посмотрели на него таким ласковым, простодушным взглядом, каким умеет глядеть только русская святость. Заговорили такими кроткими словесами – и зверь лесной бы умилился. А уж наш-то Нестреляев сызмальства был благонравен, что твой бел конь среброузден. Они ему сказали только то, что он и сам в глубине души знал. Что пусть де не смущается сомненьем. Что невесть ни дня ни часу, в животе и смерти Бог волён. Человек яко трава, дни его яко цвет сельный тако отцветет. Сии слова он и прежде чёл. Не его печаль, сколько веку ему отпущено. Пусть делает с тщанием, что ему определено, а уж на какую землю семя упадет – то в руке Божией. Как в Священном Писании? Иное семя упало при дороге, и налетели птицы, и поклевали, вот так-то. Святые еще что-то говорили в унисон, все тише и тише, и медленно таяли в воздухе. На душе у Нестреляева полегчало. Вот и он с благословеньем, а то все отверженный Агасфер да какое-то оперное лесное чудище.

Мои футурологические наклонности отступают перед высотой тех часов, когда в подлинном, нерукотворном вертепе игрался последний акт мистерии «Проводы тысячелетья» – для отстающей России, которая лет пятнадцать просомневалась, куда ж ей плыть. Празднество длилось всю ночь и ушло с рассветом. Пока мир спал, паровоз подцепили с другого конца состава, и поезд пошел на всех парах в эру России. С окончанием действа Агасфер вроде бы отвязался от Нестреляева. Надолго или навсегда – про то пока не ведаю. И получил ли прощение, тоже не знаю. Иной раз я чувствую, что подключена к тому же таинственному интернету, но не умею толком в него войти. Ты же, друг читатель, на всякий случай смотри получше на ночных улицах, не идет ли кто рядом с тобой.

Что же будет с Нестреляевым дальше? После первого акта мистерии он получил недолгие счастливые каникулы в облаках над весенней землей. Покуда шел второй акт, его, как ты, читатель, уже выучил, подключили к глобальному информационному полю. Что же подарят ему по окончании третьего акта, раз уж он заделался любимчиком высших небесных чинов? Как ты думаешь? Не лети же, пташечка, в мой зеленый сад, воротися, молодость, лучше ты назад? Ну, не совсем так просто.