Леон Юрис - Суд королевской скамьи, зал № 7

Я люблю Лондон. Даже теперь мне здесь тепло. Я наизусть знаю каждую улицу в Мэйфере.

В моей следующей жизни я буду англичанином. Нет, лучше хулиганистым поэтом-драматургом из Уэльса. Я зубами и когтями проложу себе путь в Лондон, а потом и в театры Вест-Энда. У меня будет веселая квартирка в Челси, и на весь город будут славиться мои сумасшедшие разгульные вечеринки, на которых я буду читать свои стихи и смогу перепить любого из гостей.

Вот такой у меня заказ на перевоплощение, Господи. Что же до этой жизни, то я — Абрахам Кейди, еврей-писатель. Посмотри на меня повнимательнее, Господи. Я слишком много пью. Я десять миллионов раз изменял жене. Я совершаю блуд с чужими женами. Господи, неужели ты всерьез считаешь, что я похож на брата Твоему сыну? А если нет, то какого же дьявола ты собираешься распять меня на кресте?

Почему меня?

Я не опозорил своей профессии. Ты видел контракт, от которого я отказался, чтобы написать эту чертову книгу? И теперь, когда у меня есть сколько-то долларов в банке, разве справедливо будет меня разорить?

Господи, как я хотел бы, чтобы дети были здесь. Как я хотел бы быть валлийцем-поэтом».

— Ладно, — сказал Эйб. — Сдаюсь. Где я?

— В моей квартире, — ответила женщина.

— В Сохо или в Челси?

— Не угадали. На Беркли-сквер.

— Ого! Это звучит.

Эйб с трудом сел, надел глазную повязку и попытался сфокусировать здоровый глаз. Спальня была образцом роскоши и хорошего вкуса. А женщина… Лет сорок пять, миловидна, выхолена, хорошо сохранилась. Густые каштановые волосы, большие карие глаза.

— Между нами что-нибудь было? Не обижайтесь, но я ничего не помню, когда слишком много выпью.

— Ничего особенного вы не совершили.

— Где вы меня подобрали?

— В клубе «Бенгал». Вы там забились в угол, пьяный до потери сознания. В первый раз в жизни я видела человека, который сидит, смотрит на меня в упор и совершенно не соображает, что происходит. Я спросила моего спутника, кто этот смешной человек с одним налитым красным глазом, и он сказал, что это же знаменитый писатель Абрахам Кейди. Ну разве можно допустить, чтобы Абрахам Кейди и дальше сидел, не соображая, что происходит, и освещая все вокруг своим налитым красным глазом, словно светофор?

— Остроумно.

— На самом деле меня попросили позаботиться о вас наши общие друзья.

— Какие друзья? — подозрительно спросил Эйб.

— Наши друзья из дома два по Палас-Грин.

Услышав адрес посольства Израиля, Эйб посерьезнел. Во всех своих поездках он всегда знал, где найти кого-нибудь из «друзей», а «друзья» знали, как связаться с ним. Нередко связь устанавливалась и через посредников.

— Кто вы? — спросил Эйб.

— Сара Видман.

— Леди Сара Видман?

— Да.

— Вдова лорда Видмана из лондонского отделения «Друзей Еврейского университета», «Друзей Техниона», «Друзей Института имени Вейцмана»?

Она кивнула.

— Я бы хотел встретиться с вами еще, при более благоприятных обстоятельствах.

Ее ответная улыбка была дружелюбной и теплой.

— Что сейчас в состоянии принять ваш желудок?

— Апельсиновый сок. Литрами.

— В гостевой ванной вы найдете все, что вам понадобится.

— Все приготовлено для меня?

— Никогда не знаешь наперед — а вдруг подвернется попавший в беду писатель.

Эйб заставил себя встать. В гостевой ванной было все необходимое, особенно для любовника. Из дома можно с собой ничего не брать. Бритва, лосьон после бритья, новая зубная щетка, таблетки от изжоги, пудра, махровый халат, шлепанцы и дезодорант. Приняв душ, он окончательно пришел в себя.

Леди Видман отложила «Таймс», сняла очки на тонкой золотой цепочке и налила Эйбу апельсинового сока.

— Так что происходит, леди Видман?

— Можно просто Сара. У наших друзей создалось впечатление, что Кельно в концлагере «Ядвига» был замешан в кое-каких довольно скверных делишках. Они попросили меня разобраться. Я активистка еврейской общины.

— Дело в том, Сара, что у меня возникли проблемы.

— Да, я знаю. Вам что-нибудь говорит имя Джейкоба Александера?

— Я знаю только, что это видный лондонский адвокат-еврей.

— Он много занимается еврейскими делами. Есть большая заинтересованность в том, чтобы вы остались ответчиком в этом процессе.

— Почему? Евреям понадобился еще один мученик?

— Кажется, появились кое-какие интересные новые показания.

Контора фирмы «Александер, Бернстайн и Фридман» занимала три этажа одного из зданий Линкольнз-Инна. Швейцар в цилиндре знаками указал леди Видман место на зарезервированной стоянке, где она поставила свой «бентли», и Эйб последовал за ней по лабиринту крохотных комнаток, скрипучих полов, бесконечных пачек бумаг, книжных полок до потолка, укромных уголков и деревянных лестниц.