Амадо Эрнандес - Хищные птицы

— Очень странно, что они убили именно его, а не меня, — задумчиво проговорил он.

— Ну, не останься я тогда в Маниле, хоронить бы вам сегодня и меня тоже, — ответил ему Даной.

У обоих было тяжелое ощущение безысходности, беспокоили мрачные предчувствия.

— Вы вернетесь в Манилу после похорон? — спросил Даной Пастора.

— Так нам советуют и Мандо и доктор Сабио, — ответил Пастор. — Во всяком случае, для Пури лучше находиться в общежитии, да и подучиться ей не вредно, так что скучать не придется. А у тебя какие планы?

— Я отсюда никуда не уеду, — решительно заявил Даной. — Но мы не будем сидеть сложа руки и ожидать, что будет дальше.

— Да я-то тоже побуду в Маниле недолго, пока… Я не собираюсь ничего бросать… Вот только… — начал было Пастор.

— Я знаю, Тата Пастор, знаю.

У могилы, прощаясь со своим товарищем, многие говорили прекрасные слова. Присутствующим особенно запомнилась речь сенатора Маливанага. Он поклялся на могиле павшего борца довести до конца дело Манг Томаса. Добиться передачи асьенды в руки самих крестьян или корпорации, которая бы управляла ею от имени и по поручению правительства; руководствоваться во всех делах интересами трудящихся, отстаивать социальную справедливость. Траурный митинг на могиле закончился уже под вечер. Сенатор Маливанаг и Рубио уехали в Манилу. Андрес проводил Пури к машине Мандо, стоявшей поодаль. У свежей могилы остались только Даной и Пастор.

— Они ровным счетом ничего не добились, убив его, — заметил Пастор. — Теперь у него стало еще больше сторонников.

— Нужно не только продолжать его дело, — сжав кулаки, ответил Даной, — нужно отомстить им за это преступление. Я не остановлюсь ни перед чем, клянусь, тэта, даже если останусь совсем один…

— Один ты не останешься, — стиснув зубы, ответил Пастор. — Ну, пошли. — И Пастор зашагал к машине. Оглянувшись назад, он увидел, что Даной пошел в противоположную сторону и вскоре совершенно растворился во тьме.

Не успела еще затвердеть земля на могиле Манг Томаса, как на асьенде снова пролилась кровь. Двое охранников из гвардии капитана Пугота, славившиеся особой жестокостью, попали в ловушку на узкой тропинке, ведущей к дальнему баррио, где жил Пастор. Когда другие охранники, заслышав их истошные крики, явились им на помощь, у обоих оказалось перерезанным горло. Они скончались в больнице, почти не приходя в сознание. Расследование ничего не дало, однако из путаного рассказа пострадавших явствовало, что на них напали из засады, а потом полоснули ножом по горлу. Ходили слухи, что один из стражников даже рассказал перед смертью, что их хотели пристрелить из их же собственных ружей, но старший среди нападавших приказал поберечь патроны и коротко бросил: «Перережьте горло этим гадам, да и дело с концом! — И добавил: — Пускай псы сожрут их!» Следователю очень хотелось, чтобы в числе нападавших оказались Пастор и Даной, но пострадавшие не осмелились утверждать это.

На асьенде воцарилось жуткое безмолвие: ни сборищ, ни оживленных бесед, люди вообще старались не выходить из дому. По двое, по трое по улицам селений расхаживали патрули, как правило, в сопровождении полицейского. Они бесцеремонно врывались в дома и выгоняли всех обитателей во двор для ежедневной поверки. Во всех деревнях были установлены пропускные пункты. При въезде же в асьенду устроили настоящую пограничную заставу. Всякого встречного крестьянина охранники с пристрастием допрашивали, когда он в последний раз видел Пастора и Даноя. Большинство отвечали, что видели их в последний раз на похоронах Манг Томаса, и делали вид, что готовы помочь властям изловить «преступников».

Из Багио спешно возвратился капитан Пугот и теперь носился по округе со страшной скоростью на своем джипе в сопровождении кучи охранников. Военная полиция ввела комендантский час. После восьми часов вечера появляться на улице без специального пропуска не разрешалось. В девять часов было приказано гасить в домах свет. Ночную тишину деревенских улиц нарушал только топот тяжелых солдатских сапог.

Капитан Пугот был уверен, что его охранников убил не кто иной, как Пастор с Даноем, никого другого он заподозрить не мог. Но помогали им, как он думал, какие-то пришлые люди. Ведь после войны многие бывшие партизаны не сдали оружия и продолжали оставаться в лесу, лишь изредка наведываясь в близлежащие деревни, чтобы запастись продовольствием. Со времен японской оккупации они поддерживали связи с недовольными крестьянами, которые оказывали им материальную помощь, и при случае могли воспользоваться их покровительством. Именно эти два охранника по приказу его, Пугота, убили Манг Томаса и того крестьянина. А «тулисаны» по наущению Пастора и Даноя прикончили их. Пугот приказал своим подопечным во что бы то ни стало найти «преступников» и на чем свет стоит поносил их за нерасторопность.