Амадо Эрнандес - Хищные птицы

— Господин Пларидель, мне кажется, теперь я узнал вас достаточно близко.

— Хорошо, если так, но ведь вы можете и ошибаться.

— Я узнал главное: мы с вами по-разному смотрим на многие вещи.

— Возможно, так оно и есть на самом деле.

— Вы не проявляете желания прийти к какому бы то ни было соглашению.

— Я был бы рад, но это не так легко.

— А ведь у вас, кажется, есть кое-какие планы относительно моей дочери?

Мандо буквально опешил от такого поворота беседы и не знал, что ответить. Однако, собравшись с мыслями, он задал дону Сегундо встречный вопрос:

— А разве одно с другим как-то связано?

— Может быть, и нет… Но, с другой стороны, почему бы им и не быть связанными?

«Вот он настал, решительный момент, — мысленно сказал себе Мандо, — теперь уж я ни за что не отступлю!»

— Если бы вы знали, кто я есть на самом деле, вы сделали бы одно из двух: либо прокляли меня, либо — самого себя.

Словно испугавшись, дон Сегундо попятился назад. Лицо Мандо Плариделя вдруг показалось ему знакомым.

— Ну и кто же вы такой?

— А разве вы не помните меня?

— Кто вы? — уже испуганно повторил Монтеро, отступая в глубь гостиной.

— Об этом вы узнаете через несколько часов, прежде чем я покину Багио.

Дон Сегундо взял себя в руки, опасаясь обнаружить боровшиеся в нем противоречивые чувства: страх и любопытство. В словах Мандо он уловил скрытую угрозу. Он, пристально вглядываясь в обезображенное шрамом лицо молодого человека, старался проникнуть взглядом сквозь его темные очки и прочитать, что написано у него в глазах. Монтеро мучительно напрягал память, пытаясь припомнить, кто этот человек, так внезапно возникший на его пути и, несомненно, причастный к какой-то тайне. Он вышел из гостиной, не попрощавшись.

Поразмыслив немного в одиночестве, Мандо отправился на террасу. Легкий бриз донес до него аромат знакомых духов. Долли шла ему навстречу. Ярко светила луна, небо было усеяно звездами, казавшимися светлячками, приютившимися на огромном дереве где-то далеко у самого горизонта, на высоком холме. Долли молча приблизилась к нему, своей холодной рукой взяла его руку. В душе Мандо кипела злоба, он понимал, что ничего путного не получится и из разговора с Долли.

— Отец разозлился на тебя? — спросила она наконец.

— Мы никогда не сходились с ним во взглядах. — Он нарочно сделал упор на слове «никогда», хотя Долли, конечно, было это непонятно.

— Мандо! — вкрадчиво-нежным голосом заговорила она.

— Долли, может быть, с сегодняшнего вечера ты не захочешь больше меня видеть.

— Мандо, что произошло? — удивилась она.

— Я хочу повторить тебе то, что сказал твоему отцу: если бы он знал, кто я такой, то проклял бы либо меня, либо самого себя.

— А кто ты?

Мандо снял очки и тремя пальцами прикрыл шрам на левой щеке. При этом он внимательно наблюдал за Долли, которая тщетно пыталась воскресить в памяти прошлое и попытаться найти ключ к разгадке его тайны. Она подошла к нему вплотную и посмотрела прямо в глаза. Потом отняла пальцы, скрывавшие шрам, и продолжала разглядывать его лицо, которое она столько раз целовала, столько раз прижимала к своей груди в те счастливые минуты, которым, как она понимала, уже не суждено повториться. Она интуитивно почувствовала, что сейчас произойдет что-то непоправимое.

— Кто ты, Мандо Пларидель? — спросила она таким тоном, словно всегда опасалась обнаружить в нем самозванца.

— Известно, что все без исключения подвержено воздействию времени… И тем не менее я умудрился остаться самим собой. Я такой же, каким был прежде, разве что сделался старше, умнее и опытней, но об этом знаю лишь я один.

— Да кто же ты?

Мандо снова надел очки и обнял девушку за плечи.

— Ты забыла, совсем забыла своего маленького слугу, — на которого постоянно кричала, а то и поднимала руку, можно сказать, раба, который прислуживал тебе когда-то до войны. Забыла несчастного подростка, которого постоянно колотили и оскорбляли твои родители. Того самого, которого вы во имя верноподданнической любви и преданности Японии выдали японской контрразведке. Ну, теперь вспомнила?!

Долли замерла, словно пораженная громом.

— Андой! — вырвалось у нее, но это восклицание было похоже скорее на стон. Лицо ее исказил ужас.

— Да-да. Андой.

— И ты… Предатель! Обманщик! — Долли отпрянула, терзаемая стыдом и злобой… Подумать только: блистательный Мандо Пларидель оказался презренным слугой, Андоем. Это ему она дарила свою любовь. Просто уму непостижимо. Ну что ж, зловредная змея, сумевшая так ловко ее обмануть, поплатится за свое коварство!