Мирьяна Новакович - Страх и его слуга

Я содрогнулся. Не знаю почему, тут же вспомнил причину, по которой прибыл в Белград. По позвоночнику пробежали мурашки. Очень захотелось позвать Новака, но я понимал, что его не найти, в Белграде слишком много мест, где можно напиться.

Моя жизнь действительно была в опасности, я вдруг опять понял это, а гайдуки и все то, что по их словам происходило, меня обмануло и заставило потерять бдительность. Как же я был неосторожен!

Мои враги оказались переодетыми даже в меня.

Но я не позволил панике завладеть мною. Первое, что нужно сделать, это найти Шмидлина и спросить, известно ли ему, что гайдуки работали на австрийцев. Возможно, он не был об этом информирован, но он хотя бы мог предположить, кто их нанял. Второе, необходимо расспросить Марию Августу о голубях и Тристеро (если его действительно так звали). Третье, узнать у регента, кто такой пурпурный.

Четвертое, самое важное, спросить Шметау, кто еще взял костюм дьявола. Но нулевое — необходимо всех их отыскать среди толпы людей в маскарадных костюмах. За исключением регента, который без маски.

Я направился к Мадам де Помпадур и, сделав несколько шагов, оказался перед ней. Мне было бы достаточно просто завязать с ней разговор, голос Марии Августы я узнал бы легко.

— Какая отвратительная гроза, не правда ли?

— Ммм, — ответила она умышленно невнятно. Я задал ей еще один вопрос:

— Не могли вы познакомить меня с графом Виттгенау?

Мадам де Помпадур на миг окаменела. Потом сложенным веером указала на компанию из пяти-шести человек, стоявших в полумраке. Я повернулся в том направлении, а, когда захотел снова вернуться к разговору с мадам, ее и след простыл. Придется заняться Виттгенау позже. Не страшно, ведь даже Тристеро сказал, что Виттгенау не так уж важен.

Дальше в очереди на проверку у меня была Орлеанская Дева. Я быстро обнаружил ее, она стояла и смотрела в одно из окон, выходивших на юг. Это позволило мне незаметно подкрасться к ней сзади.

— Не вы ли та, кого я ищу?

Она обернулась так резко, словно я ее ударил.

— Это зависит, — шепнула она мне на ухо, — от того, что вы ищете.

Старый трюк. По шепоту человека не узнать. Более того, нельзя даже определить, кто шепчет — мужчина или женщина, а уж тем более распознать голос конкретного лица. На маскарадах часто шепчут. То, что она прибегла к этому, могло означать следующее: она думает, что мы знакомы, и она знает, кто я такой, или хотя бы считает, что знает. А может быть, она думает, что я это тот, другой; может быть, она нас перепутала, и я смог бы это раскрыть, задавая ей мудро сформулированные вопросы.

— Я ищу женщину.

— Здесь много женщин.

— Я ищу душу, которая страдает и любит.

— Зачем?

— Я человек богатый и с хорошим вкусом. У меня есть почти все, и я почти все знаю. Но что это для меня значит без родственной души, которая умеет страдать и умеет любить?

— Звучит не бог весть как романтично.

— Правда всегда звучит обыденно и приземленно.

— Скорее вы не особо сильны в остроумии.

— В любви это так. Когда я влюблен, я словно утрачиваю способность говорить, ибо истинная любовь заикается, а низменные интересы поют.

— Вы так красиво это сказали, что, должно быть, к этому вас побудили все же низкие интересы.

Вы правы, она вывела меня из себя тем, что все время шептала. Если это была Мария Августа, то на связь с ней нечего было и надеяться, видимо, эта женщина не для меня. Мелкие души меня не интересуют. Я люблю души широкие и злые.

Я освободился от шептуньи с помощью двух-трех неучтивых фраз, ибо, судя по нашему разговору, у меня вряд ли был шанс получить какие-то ценные сведения.

Я наливал себе токайское и смотрел в южное окно. То и дело сверкали молнии и гремел гром, словно лето было не бабье, а настоящее. Дождь лил не переставая, в зале стало влажно и душно. Я не мог вспомнить ни одной столь продолжительной грозы. И снова принялся осматриваться по сторонам, не мелькнет ли где-нибудь мадам де Помпадур. Если кто-то от вас прячется, он наверняка может быть вам полезен.

Вскоре я увидел ее. Она разговаривала с регентом. Я попытался незаметно приблизиться к ним. Но самое близкое расстояние, на которое я сумел подобраться, оказалось недостаточным, чтобы различить голоса. Я видел, как мадам де Помпадур нежно взяла регента за руку, я был достаточно близко, чтобы заметить ее легкий, я бы сказал, наклон к Вюртембергскому… Заметил я и то, как другой рукой она осторожно накрыла руку регента. От меня не укрылось, как она ее погладила и как он высвободил свою руку. Я решительно приблизился к ним. Они говорили совсем недолго, и я успел все услышать. Потом он отошел. Она вскрикнула: — Регент! — и закрыла рукой свою маску.