Наталья Арбузова - Можете звать меня Татьяной

Никакая родина не стоит

Тех, кто умирает за нее.

Всё не так, прямо противоположно. Мой народ, его язык, его вера – крупнее меня. Нужна, может быть, и я, постольку-поскольку. Но бесчестья отечества не потерплю. Хотите меня вешать – вешайте. Вот вам веревка. Я разговаривала с парнями из Ивано-Франковска. Они так и сказали: «Придем ТУДА – будем вешать». И мой любимый старший друг подтвердил с удовлетворением: «Да, кого-то будут вешать». Никогда ему этого не прощу. Не дам вешать ИХ, рабочую косточку, двадцать пять лет кормившую своим трудом с глузду зїхавшую Украину. Брошусь наперерез.

Может, главы самопровозлашенных республик немного и смешны. Луганский похож на бывшего партработника. Донецкий в тельняшке рубаха-парень, душа нараспашку, оторви ухо с глазом. Однако что можно было сделать в такой спешке. Просил же их хитроумный одиссей Путин: не торопитесь, подождите с референдумом, не время. Но, вдохновленные примером осчастливленного, ликующего Крыма, не послушались. Крымчаки же говорят со слезами: не ждали, не надеялись, что когда-нибудь…

Смешно, что харьковчане так оберегают памятник Ленину. Но сейчас надо прикусить язык. Пускай распинаются Зюганов с Жириновским – это их звездный час. Зарабатывают политический капитал. Но если бы – а вдруг, чем черт не шутит? – прошло абсолютно понятное для всего цивилизованного мира изменение конституции в сторону федерализации, то ушли бы и умеренный Харьков, и запуганная Одесса. А тех, кто давит рубль изнутри (есть какое-то названье, быки или медведи, словом, те, кто играет на понижение), ищейка Путин поймает и схватит за рукав. Уж Путин выпутается. Пришел к власти – живо вычислил кого надо. Посадил Гусинского на три дня в тюрьму. Тот поел рыбы – ему не понравилось. Уехал вместе с Березовским – тут и инфляция кончилась. Пока пусть наши воспитанные в СССР люди дежурят по ночам у памятников. Есть в России красный пояс – Татьянина орловщина, Воронеж. На Украине – красный меридиан. Ничего, перемагнитятся. Лишь бы с Россией, лишь бы подальше от нацистского безумия.

Сейчас, похоже, столица Украины не Киев, а Львов. Обожаемая мною гуцульщина. «Тени забытых предков» Параджанова. Гуденье длинного рога на горных пастбищах.

Вiвцi ж мої, вiвцi

Вiвцi та з отари,

Хто ж вас будє пасти.

Як мене не станє?

Татьяна ходила на лыжах близ Славьска. Видела пустые хутора: люди ушли через границу. Пакт Молотова-Рибентропа. Никогда не бывает одной правды – всегда две. Как аукнется, так и откликнется. Но это бендеровцы жгли Хатынь. А теперь Лукашенко еще заикнулся, чтоб ему за молочные продукты Россия платила в долларах. Да этих необеспеченных бумажек Америка напечатает сколько угодно, и еще припугнет очень реальной военной силой, чтоб вызвать паническую инфляцию. А страдает Европа. Первый массированный натиск на Россию не прошел. Не помог и сланцевый газ. Мелкие компании отработали кредиты и прекратили существованье. Путин болел, вертелся, как уж, но ни третья мировая, ни гражданская внутри России не состоялись. Мы удержались на краю.

Моя младшая подруга Маринка напомнила мне о Соломоновом суде. Та была истинная мать, что отказалась разрезать ребенка и уступила его лжице. Как Маринка недавно радовалась Крыму! Она из крымских армян, чохом выселенных в Сибирь. Теперь, испуганная, готова отдать Крым обратно. Вернуть Украине, которая то воду им перекрывает, то электричество отключает. Интересно, что бы сейчас сделала Украина с населением Крыма, впусти мы ее туда. Нет, не получится. Шиш вам, бесноватым. Не плачь. Маринка.

Господи, что у нас за история! Но ведь и в Англии еще при Елизавете Первой было не сладко. Диккенс в толстой истории Англии для юношества всегда заключает сцену казни словами: «Но он вел себя у эшафота мужественно».

Так весело, отчаянно

Шел к виселице он!

В последний час

В последний пляс

Пустился Макферсон.

Анна Болейн сказала у плахи: «Я прошу прощенья за свои грехи у господа бога, у всемилостивейшего короля и у народа Англии». А наш Иван Грозный сватался к Елизавете Первой, ее дочери. Соображайте время. Кстати, наш Ельцин, уходя, с экрана попросил прощенья у народа за причиненные ему страданья. Было за что просить, и Анне Болейн, и нашему Ельцину. Не знаю как Анне Болейн, но Ельцину за искреннее раскаянье семь грехов простится. Не ждите от меня связной речи – слишком взволнована. Я же предупредила:

В огороде бузина,

У Киеве дядька.

Татьяна разваривала с киевлянами. Они ей: «Мы на работе общаемся по-русски, а документы пишем по-украински». – «Вам самим-то не смешно?» Двадцать лет назад Татьянина знакомка, академик медицины, родом с Украины, женщина неописуемой красоты, что плавала в плоскодонке по реке Суле, маша одним веслом направо и налево – поехала в Киев погостить у сестры. Сестра с мужем при первой же встрече стали толкать националистические речи. Гостья послушала пять минут и оборвала их: «Поддерживаете? поддерживайте, ваше право. Но передо мной-то вы зачем устроили этот спектакль? уж я-то знаю, что вы думали всю жизнь». Те сразу осеклись. Заметьте: в смятении чувств я то обращаюсь к разуму читателя от своего лица, то от Татьяниного. Это Апполинер так писал, у него научилась. Но мы с Татьяной одно целое. Просто имя ее – лишняя степень свободы для меня. Так нас и принимайте. Упоминать же поименно порой вовсе неизвестных людей научилась ни много ни мало у Данте Алигьери.