Наталья Арбузова - Можете звать меня Татьяной

В общем. Россия была вполне узнаваема. Прошу любить и жаловать. Дурацкий праздник восьмое марта, придуманный Розой-Кларой Люксембург-Цеткин, прижился в народе за семьдесят лет советской власти. День неприкрытого ухаживанья за женщинами. Велемир Хлебников возгласил, что грядут времена коровьих и конских свобод. Так почему бы и не поздравить корову с восьмым мартом, если впереди у нас скотская эмансипация. Новенькое солнышко, только что возвращенное похитителем крокодилом, щедро сияло. Снег был синий, как у Юона на картине.

Лиза с Соней так вместе и поступили в РГГУ (российский гуманитарный университет), бывшее здание ВПШ (высшей партийной школы) возле Новослободской. От ВПШ там осталась строгая пропускная система. Одно время РГУ финансировал Ходорковский. и у преподавателей была высокая зарплата. О Ходорковском до сих пор говорят с придыханьем, хотя нефтяники (их-то я хорошо знаю) откровенно называют его убийцей. Что Татьяне пропускные автоматы? по большей части она бестелесна. Вот и ее девочки. Сидят на лекции по английской литературе. Вертят из бумаги таких птичек, которых можно дергать за хвост, и они машут крыльями.

Будь Татьяна сейчас жива, она бы еле таскалась. Но, обитательница рая, она легко вылетела вслед за девочками после лекции, которая тут же в ее нереальном времени окончилась. Увидала. как сели в маленький красный автомобиль и поехали в ее, Татьянину двухкомнатную квартиру на Ломоносовский. Девочки по-современному жили отдельно от родителей. Вот и Татьянины хоромы. Как здесь всё изменилось. Ясень перерос шестой этаж. Обтаявший снег на балконе покрыт семенами-висюльками. Девочки что-то нехитрое стряпают. Пришли бойфренды. Они учатся и работают. Зовут соответственно Алексей Лизин и Василий Сонин. За просто так денег давно не платят. Работа, по Татьяниным представлениям, адская – в метрострое. Учатся на подрывников. Окончили филфак МГУ. Татьяна оплакивает их жизнь. Зримые слезы из незримых глаз капают на стол. Все четверо смотрят на потолок. Вроде не течет - не последний этаж. Хорошо, что у девчонок есть квартира. Это уже кое-что. О свадьбах речь нейдет. Какие к черту свадьбы.

Девочки не почувствовали Татьяниного присутствия. Восприимчивость детства кончилась. Татьяне бы навестить Павла и племянника его Петрушу. Они-то ее слышали. Но Татьяну занимало другое. На следующий земной день наведалась под землю и предупредила Алешу: «Убери руку… сейчас упадет балка». Балка упала рядом с отдернутой Алешиной рукой. Вечером он шепотом рассказывал Лизе: «Понимаешь, у меня появился внутренний голос. Предупреждает об опасности». – «А там опасно? = спросила Лиза. «Дура», - подумал Алексей. Скоро Татьяна увидела: ребятишки перегруппировались. Алеша пришвартовался к Соне, Вася к Лизе. Теперь уже Соне Алеша рассказывал, как слышал предупрежденье неведомо откуда. Соня делала большие глаза. А собственно, кто их контролирует? знает, кто в какой комнате лег? никто, кроме Татьяны, а она не в счет. Может быть, сейчас так принято, Татьяна просто отстала. Феи, феи, где ж вы. феи? феи, феи. это ж я. Почему не блюдете моих девчонок? ваших крестниц? Вы же сулили им сияющее счастье. Где оно, феи? Но феи от нонешней Татьяниной ангельской сущности попрятались. Ино дело святость, ино колдовство. А ведь когда-то здесь, на Ломоносовском, у Татьяны снимала комнату колдунья Катарина. В этой комнате колдунья у меня жила одна. Тень ее еще видна у порога в новолунье. Давно это было. Обеленная душа Татьяны отвергает любое ведовство.

На крыше ГАИШа стояли Татьянины сыновья. Красивые, успешные, говорили о бренности и о вечном. Павел с жаром утверждал: жизнь после жизни существует. Но о том, что слышал голос матери, умолчал. Андрей, агностик, рассеянно отвечал: да. возможно. Внизу, на двух ГАИШных скамейках, что смотрят друг на друга, снег почти стаял, а вокруг еще держался твердым сугробом. Татьянина душа, оставив сыновей, слетела вниз, послушала обрывки прежних разговоров, здесь звучавших. Они случайно записались где-то в ноосфере.

Михалыч в прежней своей комнате громко ворчал на кого-то новенького, Татьяне незнакомого. Из прежних остался один незаменимый Женя, что играл на фортепьяно «Зеленые рукава» и рассказывал по телевизору о Михалычевых далеко идущих планах. Татьяна выждала момент, когда Михалыч закончит очередную укоризну, и торопливо, пока он не начал следующей, произнесла: «Это я… меня ненадолго отпустили…» Михалыч вскочил, как ошпаренный, заорал на весь ГАИШ: «Вы… вы пришла!» - и вылетел в коридор. Привыкшие к его чудачествам подчиненные облегченно вздохнули и занялись текущими делами. А Михалыч под дверью махал руками, обнимая пустой воздух. Татьяна поцеловала Михалычеву лысую макушку и отлетела к сыновьям на второй этаж.