Наталья Арбузова - Можете звать меня Татьяной

Плечи у Замкадного шире, чем у Замогильного? Петр-Сергей скоро убедились, что плечики у Альфреда Ильича подложные. В Турции занят был делами? что-то долго он был занят. Его правая рука Степан Подхватов создал компанию «Ариэль» практически без него. Еще манекенщиц не набрали. Ах, не набрали? так вот вам наши (феи). Оне оставили Юлиана Портнова и вскоре обставили. Увели всех заказчиков. Фирма Замкадного (Замогильного) расцвела и процвела. Петр-Сергей даже разглядели улыбку на его разгладившемся лице с неестественно красными губами. С волками жить, по-волчьи выть. Неправда ваша. Не для улыбки эти губы.

Что делать? кому открыться? Открылись Татьяне. Татьяна не удивилась. Наморщила лоб, стала думать. Пока у вампира ремиссия. Увлечен бизнесом. Асан хочет крови? нет, Асан хочет денег. Есть немного времени на размышление. Жил на берегу озера Бездна в деревне Русалки Костромской губернии бок о бок со всякой нечистью современный дед Юра – номер мобильника у Татьяны цел. Жив ли? ему теперь должно быть под девяносто. Сейчас проверим. Ответил дребезжащий как у дьячка тенор. Повеяло свежестью с болотистых отмелей. «Татьяна? помню, матушка. Ну да, упырь. У нас давно не было. Последнего мой дед видел. Нет, бог миловал. Так тезку моего Юрия Пятакова не насмерть? Значит, твой Юрий сам теперь может. Был с ним грех, не было – это дело другое. Главное – столкнуть их лбами. Кто кого. А мы посмеемся».

Хороши смешки. Бизнесмен на бизнесмена. Кто кому горло перегрызет. Благословясь, послали олигарху Пятакову по электронной почте сообщенье. Хорошенькое дело – электронный адрес упыря. Нечистая сила устояла против натиска цивилизации. Такое вот сообщенье. Глубокоуважаемый Юрий Викторович! Прокусивший ваше драгоценное горло господин Замогильный под фамилией Замкадный ныне управляет домом моделей «Ариэль». Можете придти и сами убедиться. Посылаем вам приглашенье на показ, имеющий состояться 16 апреля 2010ого года, в 19.00, по такому-то адресу.

И что вы думаете? пришел под конец. Уселся в первом ряду, как было задумано. Сильно располнел, и губы стали подозрительно красны. Однако Петр-Сергей его сразу узнали. А модели-феечки по подиуму каблучками топ, топ. И уж господин Замкадный вышел на поклон, ведя с двух сторон подъятыми руками Татьяниных внуков. Двое красногубых встретились взорами. Искра проскочила будто шаровая молния между их набычившимися лбами. Подхватов – не шестерка, скорей валет – метнулся наперехват. Ему обожгло рыжие волосы. «Кто, кто пригласил?» – зарокотал Замкадный, отступая чуть ли не за МКАД. «Они… они» - валет указал на Петра и Сергея двумя пальцами, точно делая им козу. «Уволить… расторгнуть…» - и скрылся за кулисами, не успев вспомнить заеденного им же господина Закулисного.

И уволили, и расторгли. И заплатили им же, уволенным, неустойку. Только сгиньте с глаз долой. Петр-Сергей с повинной явились к Юлиану Портнову. Но скандал создал молодым дизайнерам скандальную известность. Отныне Юлиану Борисовичу пришлось волей-неволей всегда выходить на поклон, держа с двух сторон за руки Петра и Сергея. Публика неиствовала в аплодисментах, перешептываясь: «Это те самые…»

Татьяна с внуками, шустрыми невестками и девчонками, уже школьницами, совершила паломничество под Кострому на озеро Бездна, в деревню Русалки. Разрешила Лизе-Соне взглянуть с лодки неуемного деда Юры на их, девчоночье, отраженье в неподвижной воде, после чего юные леди приобрели странную привычку сидеть на деревьях, свесив бледные ноги. Но рыбьих хвостов у них никто не видел, я ручаюсь. А вот танцевать обе Татьянины русалочки стали так, что говорить об этом можно было бы бесконечно. Но умолкаю.

Мещанские улицы. Дом сохранился в первоначальном виде. Внутри такие длинные переходы из жилых комнат в кухню – набегаешься. Коридор со ступеньками. Татьянин друг Сергей Сидоров таскает на руках свой мотороллер чезетта, задевая им о стены. Иванов. Петров, Сидоров. Сидоровых много. Этот, потомственный мещанин, живет в дедовском доме. После революции деда, лавочника, вызвали в ЧК. Немножко побили и вытрясли всё золотишко. Ощипали и отпустили. Сын побитого лавочника был инженер. Лицом тонок, очки как пенсне. В книжном шкафу Ницше, Шопенгауэр и Отто Вейнингерт. Умер от рака, как все порядочные люди. Не в лагере, нет. Сергей пошел в деда. Крупный, курносый, басовитый и явно некрасивый. Любит Брюсова – Брюсов свой. Он на самом деле не Валерий, а Василий – сын пробочного фабриканта. «Вася, почем нынче пробки?» - кричали ему из зала грубияны футуристы. Сергей читает с чувством наизусть: