Наталья Арбузова - Можете звать меня Татьяной

Время смягчилось. Андрей с Павлом вернулись в ГАИШ. Сидят ловят сигналы из вселенной. Авось поймают. У Михалыча сидят. Взял Михалыч, сжалившись, к себе и Татьяну. На него, обожаемого, работали теперь все трое: Татьяна, Андрей. Павел. Деньги были невелики – прямо скажем, маленькие. Зато дружба. Сидели в такой комнатушке, что просто стыдоба. Половину пространства занимали гудящие шкафы, назначения коих лично я не поняла. но излученье от них шло, и явно скверное. На третьи сутки шкафы исчезли неведомо куда, а на стене появился огромный экран, всю прелесть которого Михалычев коллектив оценил гораздо поздней. А пока вели умные разговоры и радовались тому, что кричать в шуме устаревшей техники больше не приходится. Петя с Сережей были уже в шестом классе, и невестки Татьянины перешли работать в редакцию детского журнала. Решили, что сыновья их теперь сами разберутся. Напрасно решили. В классе образовалось в какой-то момент двойное лидерство, и вышло большое мордобитие. Поначалу всех участников потасовки исключили из школы. Снова пришлось феям вмешиваться. Синяки и кровоподтеки как по мановению жезла исчезли. На другой же день мальчики смирно сидели за партами, а эльфы заглядывали в окна, под которыми распускались долговязые клены.

Распускаются они и в заколдованном парке ГАИШа. Татьяна разговаривает в фойе актового зала со своим аспирантом, надевшим берет на бронзовую голову Штейнберга. Михалыч получил многолетний грант! Занялся очаровательной проблемой. Чтоб вы поняли, скажу попроще. В компьютерной сети синхронизируются наблюдения одного и того же объекта, сделанные в нужное время различными обсерваториями по всему миру. Они накладываются друг на друга и оттого многократно усиливаются. Никакой тебе Хаббл не даст такого результата. Стало видно ранее недоступное. Всё это еще проецировалось с Михалычева компьютера на большой (чуть не в полстены) экран. Победно комментировалось сидящими на диване. Настали веселые времена. Михалыч летал в командировки то на Канарские острова, то к себе же на Дальний Восток. Брал с собой то Андрея, то Павла.

Феи рассудили на большом совете, что негоже молодым ученым Андрею и Павлу Вячеславичам спать на втором этаже дачных нар. Когда в очередной раз Татьянина семья приехала к Бисеровому озеру (три жиуленка везли), на расширенном еще раз клубнично-люпиновом участке стоял двухэтажный дом, а в нем одноэтажные кровати для всех семерых, у каждого своя комната. А феям – беседка в саду. Беседуйте сколько душе угодно. У фей, я думаю, есть душа. Не совсем такая, как у нас, но всё же.

А что же Татьянины писанья? Она лет пять как нашла на даче дешевый рассыпающийся тираж первой своей книги – ничтожной доли написанного. Стыдно феям сделать столь мало. Но уж такие были времена. Особо не раскошелишься. Еще у Татьяны набралось несколько публикаций в альманахе «Дворянское собрание», из них одна удачная. Тогда у дворянского собрания имелся особняк позадь музея изобразительных искусств, ранее принадлежавший институту марксизма-ленинизма. На фронтоне барельеф с тремя профилями, четвертый явно сбит. Выезжая, коммуняки сняли паркет и дверные ручки, а в зале оставили гору своей макулатуры. Новые арендаторы жечь не стали – вывезли. Парк был полон фей самого благородного происхождения, а среди всякой шушеры, набившейся в собранье, имелось несколько человек настоящих. Их сразу было видно. В парке падали гладкие каштаны, и всегда какой-нибудь оказывался в Татьянином кармане. Кто их туда подкладывал?

В общем, Татьяну с небольшим литературным багажом уж лет пять как приняли в один из союзов писателей. Господи, как туда прежде рвались, в тот единственный, советский. Теперь брали кого попало, соревнуясь, кто больше наберет, и чести в таком вступлении было мало. Выгоды тоже никакой. Кабы не феи, всё они же, Татьяна бы здорово поиздержалась, издавая свои книги. Но феи постепенно и в этом поднаторели. Татьянины книги стали выходить ежегодно в хорошем издательстве, в хорошем издании. Просачивалось кой-что и в хорошие журналы. И в интернет – без Татьяниного ведома. Иной раз случалось, кто-то благосклонно о Татьяниных опусах отзывался. Но всё шло через пень-колоду. И было ясно, что она съесть яблочка с этой яблоньки не успеет. Чисто альтруистическое занятие.

Из ГАИШа на пенсию вообще никого не гнали. Сидели люди абсолютно ненужные. Мышей не ловили, мышей не топтали, и никто их не трогал. Был даже такой великодушный Вадим, который выполнял за них работу. А Татьяну, доктора-профессора, Михалыч держал за милую душу. У него теперь шло международное финансирование, и ему был сам черт не брат. Да и Татьяна была умница. Частенько Татьяна вела за Михалыча его литературную студию, когда тот смотрел в своей комнате за два шага на большом экране футбол. Выходил когда счастливый, а когда и злой. Такой был ярый болельщик. А то сидел, дрожа от азарта: похоже, вспыхнула новая сверхъяркая. Не сейчас, конечно. Сколько-то миллиардов лет назад. Только сейчас до нас дошло, как до жирафа по шее. Черные дыры жрут без зазрения совести ни в чем не повинные звезды. Темная материя, темная энергия. И еще надо следить за метеоритами, чтоб вовремя успеть расстрелять, пока не врезался. Какая непростая стала астрофизика. А феи знай радуются: во-он звездочка упала. У Татьяны получилась чертовски интересная старость. Петя же с Сережей, окончив свои одиннадцать классов, решили стать дизайнерами. Тоже мне придумали. Это всё феи. Нельзя же требовать, чтобы вся семья занималась двойными звездами.