Array Журнал «Наш современник» - Наш Современник, 2005 № 10

Так и попал я в огромнейший актерский коллектив, с которым каким-то чудом управлялся и выстраивал фильм удивительный кинорежиссер Владимир Павлович Басов.

Он принадлежал к плеяде тех знаменитых молодых капитанов, которые прошли войну и по ее окончании сели за парты ВГИКа. Это они, молодые капитаны — Басов, Чухрай, Габай, Хуциев, Тодоровский и многие другие, — это они подняли на огромную высоту советский кинематограф пятидесятых-шестидесятых годов. Это они… но я, кажется, влез не в свое дело. Это прерогатива наших кинокритиков. Прошу прощения у уважаемых читателей.

Съемки у Басова проходили легко, весело, продуктивно. Он никогда не замыкался ни в сценарии, ни в трактовке образа, ни в архитектонике уже обдуманных им сцен.

— Ты чего такой кислый, будто по ошибке стакан уксуса хватил? — говорил он актеру на площадке. — Текст не нравится? Почему? А как бы ты хотел сказать? Ну так и скажи! Да что ты мне сценарий в нос суешь!.. Я его знаю лучше, чем ты… Говори, как тебе удобно!..

И актерам у него на съемках действительно было удобно. Он четко видел главную мысль, главную идею фильма и никогда не обращал внимания на побочные мелочи. Подумаешь: километр туда, километр сюда, главное — вперед!

После «Щита и меча» у меня несколько лет был перерыв. И только где-то в начале семидесятых, когда атмосфера в театре в связи с приходом Ефремова несколько изменилась, стала для меня менее благоприятной в смысле занятости, качестве получаемых ролей, я вновь стал поглядывать в сторону кино.

На «Мосфильме» запускалась в работу картина о знаменитом советском педагоге, авторе книги «Сердце отдаю детям» Сухомлинском Василии Александровиче. Режиссером была Юлия Ипполитовна Солнцева, бывшая жена Довженко. Она еще в какой-то степени сохранила былую красоту и вальяжную стать звезды немого кино двадцатых годов, когда она блистала в «Аэлите», в «Папироснице из Моссельпрома».

Съемки проходили в Новгороде-Северском, чудесном городке, стоящем на крутом берегу Десны. Старинные монастыри, тенистые парки, река под крутой горой, заливные луга, сосновые боры за поймой. Когда-то этот город был легендарной столицей князя Игоря. Отсюда он уходил в свой знаменитый поход на половцев, закончившийся вечной трагедией и вечной славой в умах и душах потомков. Свидетельство тому — нетленные строки «Слова о полку Игореве».

Главную роль, Сухомлинского (в сценарии это было другое имя), играл Сергей Федорович Бондарчук. Впервые я познакомился с ним на кинопробах, которые, кстати, он и проводил. Надо сказать, что Сергей Федорович очень много помогал Солнцевой в этой работе и как актер, и, главное, как режиссер, организатор всего, что происходило на съемочной площадке.

Я в этом фильме играл роль тракториста, отца двоих детей, который воспитывал их ну совсем не по педагогической системе Сухомлинского. То есть не воспитывал. Он работал, выпивал, буянил, ревновал ко всякой штанине свою красавицу-жену, которую, кстати, играла Скобцева. Короче, был нормальным мужиком из глубинки, портрет которого известен всей стране, без обязательной афиши «Их разыскивает милиция».

Из Москвы на съемки я уезжал вместе с Сергеем Федоровичем. В купе кроме нас ехали еще каких-то двое мужичков, похожих друг на друга, с объемистыми кожаными портфелями, которые они держали на коленях. Бондарчуки запаздывали. Мы с женой, провожавшей меня, вышли на перрон. Наконец появился Сергей Федорович и Ирина. Молодые, нарядные, красивые. Она подтолкнула его к вагонным ступенькам и со смехом сказала:

— Двух мужей сразу провожаю.

— К счастью! — сказал Сергей Федорович.

Поезд тронулся незаметно. Перрон с женами поплыл назад. Мы стояли у раскрытой вагонной двери и махали руками.

— Коля, — тихонько сказал Сергей Федорович, не поворачиваясь в мою сторону и продолжая приветливо помахивать рукой, — ты выпить с собой не везешь?

Я покраснел неизвестно от чего.

— К сожалению, нет, Сергей Федорович. Мне как-то это и в голову не пришло.

Он посмотрел на меня своими украинскими, со слезой, глазами.

— А мне пришло в голову, но ничего сделать было нельзя. Жена была бдительна. Прямо из застолья, без всяких заходов — на вокзал!

Мы помолчали.

— Ну, что ж, — со вздохом сказал Сергей Федорович, как бы подводя черту под нашей паузой, — нет так нет… Значит, не судьба!

Мы грустно пошли в свое купе. Открыв дверь, Сергей Федорович приветливо поздоровался с нашими попутчиками, которые все так же молча сидели на лавке с портфелями на коленях. При виде Сергея Федоровича они, как по команде, вскочили и чуть ли не в один голос воскликнули: