Array Журнал «Наш современник» - Наш Современник, 2005 № 10

Для театрального актера, что ты там ни говори, любая творческая работа вне стен театра в какой-то степени все равно отхожий промысел. Будь то радио, телевидение, концертная деятельность. И это несмотря на то, что все это приносит актерской душе определенное творческое удовлетворение, не говоря уже о материальном.

Кино в этом ряду стоит несколько особняком. Оно дает актеру одну из главных компонент в его судьбе — известность! И неважно, на что она тянет по качеству: на пьедестал или на ходули, все равно — бугорок. И тебя всем видно, и твой горизонт раздвинулся на какое-то деление. Вот говорят: сыграл актер гениально такую-то роль и наутро проснулся знаменитым. Не знаю, не уверен. Если он сыграл эту роль в театре, нимб знаменитости долго еще не будет сиять над его заспанным лицом. Кино — другое дело. Сыграл молодой артист более или менее прилично большую, выигрышную роль в фильме, глядишь — годичный пропуск на бессмертие ему подписан. Дальнейшее уже зависит от его ума, таланта и везения, что тоже немаловажно.

Мои отношения с кино складывались не просто, по принципу «то густо, то пусто». И надо признаться, что в этом «пусто» чаще всего виноват был я сам. Вернее, складывающиеся обстоятельства, к каким можно было отнести театральные, околотеатральные и обстоятельства личного плана.

Первые семь лет по окончании института я отдавал театру. И только театру. Каждый сезон приходилось играть по две и больше главные роли. А если учесть, что театром этим был «тот», старый МХАТ, а я был молодым актером, то нагрузка на мои плечи приходилась порядочная. И, естественно, о творческом голоде не могло быть и речи, чтобы искать его удовлетворения где-то еще на стороне. Кроме того, почти все свободное время в промежутках между дневными репетициями и вечерними спектаклями отнималось работой над телевизионными постановками. Деньги все-таки были нужны, а зарплата в театре была скромной.

Удобством было то, что все предварительные работы над этими телеспектаклями, то есть, собственно, репетиции, были тут же, в театре, ходить далеко было не нужно. После нескольких прогонов в студии на Шаболовке (потом в Останкино) в гримах и костюмах спектакль сразу же, без предварительной съемки, выходил в эфир. Чего ты недоговорил, недоиграл, недовыразил — все тут же становилось достоянием истории. Поправить ничего нельзя, второй дубль предусмотрен не был. Но вскоре их стали снимать на видеопленку, и выход в эфир стал повторяем.

Вспоминаю первую мою большую работу на телевидении. Это была роль Никитина в спектакле по повести Чехова «Учитель словесности». Его много лет неоднократно показывали на экранах. И немудрено. В нем были заняты замечательные мхатовские актеры: Грибов, Кторов, Муравьев. Ему даже присудили какую-то международную премию на фестивале телевизионных спектаклей в Болгарии. Кажется, она называлась «Золотая шкатулка». Да… что-то в этом роде. Эти телевизионные постановки являлись как бы промежуточным звеном между собственно театральными спектаклями и кино. Хотя, повторяю, многие из них были в высшей степени интересны, имели свое лицо и, как говорится, несли на себе печать высокого искусства.

Мое вхождение в «настоящее» кино начиналось с небольших ролей. Это, очевидно, в какой-то степени и предопределило отдачу всего себя целиком театру. Слишком велика была разница в качестве, в «интересности» тех и этих работ.

Первой моей работой в кино была небольшая, второго плана, роль в фильме режиссера Габая «Лебедев против Лебедева», студия «Мосфильм». Сюжет картины — жизнь и быт молодых ученых-«шестидесятников». Идея — борьба хорошего с лучшим. Фильм по тем временам получился неплохой, но… не более того. Из светлых сторон можно отметить знакомство с интересными людьми: актерами Михаилом Державиным, Володей Рецептером и, конечно, с самим Габаем, одноглазым режиссером, похожим на сказочного интеллигентного пирата. Он воевал, служил в бомбардировочной авиации, его сбивали… Через Володю Рецептера, с которым после этого фильма мы подружились, мы с Габаем, который сейчас живет в Штатах, обмениваемся приветствиями и поклонами. До сих пор.

Следующим моим заходом на киношную территорию было приглашение попробоваться на главную роль в фильме по роману Кожевникова «Щит и меч». Режиссер — Басов! Владимир Павлович! На роль Вайса пробовалось много актеров. Под конец кинопроб остались двое: я и Станислав Любшин.

— Черт тебя знает, Кольк, что у тебя за лицо! — с досадой восклицал Владимир Палыч, уже не глядя на меня своими шальными глазами. — В профиль посмотришь — ариец как ариец! А глянешь спереди… обыкновенная, круглая, рязанская рожа… Что тут придумать — ума не приложу… Ладно, с Вайсом подождем. Сыграешь у меня унтер-офицера Хакке.