Аарон Аппельфельд - Цветы тьмы

– Сколько времени мы здесь пробудем? – услышал он, как один беженец спрашивает соседа.

– Я в любом случае не намерен здесь долго оставаться, – ответил тот.

– Куда же вы собираетесь идти?

– Куда угодно, лишь бы не здесь остаться.

– А я обожду. Говорят, не все еще вернулись, – сказал мужчина, как бы извиняясь.

– Кто до сих пор не вернулся – уже не вернется, – как ножом отрезал другой.

Хуго частью понял, частью не понял смысл разговора. То, что он дожидался Марьяну и мечтал поскорее убраться отсюда, сделало его чужим по отношению к этим людям. Чтобы отгородить себя от окружавших его беженцев, он целиком погрузился в мечтания о том, как они с Марьяной будут совсем одни – как в тех зеленых местах, где они бродили, пока их не поймали.

Пока он предавался мечтам, одна из женщин громко разрыдалась. Все окружили ее, но невозможно было услышать от нее внятного слова. Она бормотала какие-то оборванные слова и полуфразы, которых никто не мог разобрать. Наконец она выкрикнула:

– Одна я осталась! Никого у меня нет на этом свете!

– Все мы остались одни, прекрати завывать.

Этот выговор лишь усилил ее рыдания.

В конце концов ее оставили одну. Она горько плакала, говорила о своих родителях и сестрах и шептала, что без них нет смысла жить. Вдруг плач разом прекратился, и на ее лице застыло серое недоумение. Хуго вдруг подумал, не оставить ли чемодан и рюкзак на попечение часового, не сходить ли домой. Ведь дом совсем недалеко отсюда – десять минут бегом, и он там. Он только зайдет посмотреть, все ли на месте, и сразу назад. Эта мысль очень взволновала его, но он тут же сообразил, что все Марьянино имущество находится в чемодане. Если он потеряется или его украдут, Марьяна ему этого не простит. Пока он раздумывал об этом, подъехал грузовик и встал задним бортом по направлению к воротам. На улице тут же стали собираться люди во главе со священником. На голове у священника была позолоченная шапка, а на груди сверкал крест. Было ясно, что вот-вот произойдет нечто страшное и очень важное. Глаза людей, окружавших грузовик, были устремлены на ворота, но ворота оставались закрытыми. Священник начал читать молитву, и собравшиеся присоединились к нему. Молитва звучала громоподобно и сотрясала землю. Подходили еще люди, вставали и начинали молиться. На какое-то время показалось, что они будут так стоять, пока не распахнутся ворота и арестованных не освободят. Молитва еще звучала, когда из ворот выскочили несколько солдат, набросились на людей и стали стрелять в воздух. Народ побежал в разные стороны, Хуго схватил чемодан и рюкзак и оттащил их в сторону. Улица и площадь опустели, и только пожилой священник стоял на тротуаре и твердым голосом читал молитву.

И тут ворота распахнулись, и арестанткам, одетым в робы из бурой мешковины, было приказано забираться на грузовик. Влезать на высокий кузов было нелегко, но они помогали друг другу. Некоторые спотыкались и падали, но в конце концов все забрались.

Хуго сразу же узнал Марьяну и громко закричал:

– Марьяна!

Люди снова стали собираться и в отчаянии выкрикивали имена женщин, стоявших и державшихся за решетку кузова. Священник размахивал крестом и провозглашал во весь голос:

– Иисусе, помилуй их, нет им помощи и спасения, кроме как от Тебя.

Услышав его слова, остальные тоже возобновили молитву. Молодые солдаты были на миг смущены, но раздалась команда „Огонь!“, и они начали стрелять. Слова молитвы смешались со стонами раненых. Ухватившиеся за решетки грузовика женщины были потрясены стонами и стрельбой, но вдруг они вместе подняли руки и закричали:

– Иисусе, мы любим Тебя, Ты навсегда возлюбленный в сердцах наших!

Водитель завел мотор, и грузовик тут же отъехал.

– Их заставляли, они не виноваты! – кричали люди.

Несколько раненых лежали на земле, и люди разрывали свои рубашки, чтобы перевязать их. Из-за раненых об арестованных женщинах на время забыли. Немного попозже Хуго услышал, как кто-то говорит своему приятелю:

– Бедная моя добрая сестричка, все, что было у нее, отдавала семье, а сейчас ее везут на смерть.

– С чего ты это взял?

– А ты что, не знал? Трибунал приговорил их к расстрелу.

Люди стали расходиться. Раненые после того, как им перевязали раны, сидели, опершись о стену. В их глазах застыло изумление. Некоторые ругались, а одна женщина колотила себя кулаками по голове. И как всегда после такого напряжения – гнев и зубовный скрежет. Маленькая группа женщин сидела на земле и причитала: