Лесли Уоллер - Банкир

Бернс мог щегольнуть чем угодно – властью, деньгами, женщинами. Существовало ли вообще еще что-нибудь в жизни? О да, конечно,– был еще и бог, и это уже полностью завершало сценарий.

Неожиданно для себя Палмер вдруг спросил у Бернса: – Скажите, вы верите в то, что за все радости в жизни надо расплачиваться?

Бернс повернулся и в упор посмотрел на Палмера. Его большие глаза настороженно разглядывали Палмера.– Расплачиваться? – переспросил он.– Я не совсем понимаю, о чем это вы.

– Да так, собственно, ни о чем. Просто мысли вслух.

– Скажите все же, о чем вы подумали?

Рассерженный на себя за неосторожно сорвавшиеся слова, Палмер сделал рукой какой-то неопределенный жест.

– Да так, ничего особенного,– повторил он.– Я просто думал о том, что, если в жизни бывает что-то хорошее, за это обычно приходится потом расплачиваться с лихвой. Просто мелькнула такая мысль.

– Извините меня, Вуди,– сказал Бернс, касаясь руки Палмера,– но сейчас вы говорите точь-в-точь как мой отец, да упокоит бог его скорбящую душу.

– Интересно, ведь и мне внушал это мой отец.

– В сущности, это мусульманская концепция: аллах – божество гневное.

– Бог кальвинистов тоже.

Бернс криво усмехнулся с таким видом, будто оба они узнали сейчас друг о друге что-то непристойное.– Похоже, что бог у нас один и тот же,– тихонько посмеиваясь, заявил он.

– Однако вы не ответили на мой вопрос,– напомнил Палмер.

– А я не знаю, что на него ответить. Как обстоит дело в политике, я знаю. Там надо платить за все, что получаешь, Вуди, это как на большом рынке, где торгуют и меняются. Хочешь что-то получить? Дай другому взамен то, что он хочет.

Взяв английскую сигарету Бернса, Палмер быстро зажег спичку, не дав Бернсу времени чиркнуть своей зажигалкой.

– Если это так, то я не понимаю, почему вы не хотите сейчас нажать на Вика Калхэйна, пусть он расценивает это как большую сделку.– Палмер затянулся сигаретой и подумал при этом, что табак в ней так слаб, что кажется, будто вдыхаешь подогретый воздух.

– Я приберегаю эту сделку, мой дружочек.

– Зачем?

– Для вас, мой дорогой,– ответил, вздохнув, Бернс, и губы у него скорбно сжались.– Только для вас.

Палмер прошелся пешком от ресторана «Двадцать одно» до Ист Ривер и присел отдохнуть в маленьком парке к северу от здания Организации Объединенных Наций. Только теперь он почувствовал, что у него побаливают ноги.

Его ленч с Маком Бернсом неожиданно оборвался, еще не успев начаться. Официант принес и начал было раскладывать на тарелки заказанные блюда, как вдруг зазвонил телефон. Бернс, которого куда-то срочно вызывали, для приличия чертыхнулся, чтобы покачать Палмеру, как он огорчен тем, что должен его покинуть. Однако вызов был, видимо, достаточно важный, и Бернс, извинившись, торопливо удалился.– Не более чем на полчасика,– заверил он Палмера.

В течение двадцати девяти минут Палмер добросовестно поглощал то, что было подано, а затем покинул ресторан и, решив прогуляться к реке, прошагал целых шесть кварталов. Погода была не по-осеннему теплая, но туманная дымка, висевшая над городом, несколько смягчала яркий солнечный свет. Ветерок пробежал легкой рябью по быстрой реке, и Палмеру показалось, что вода покрылась узором крокодиловой кожи. Проплыл буксир, оставляя за собой пенную борозду. Палмер проводил его взглядом.

Свежие порывы ветра трепали ему волосы на висках, и он вдруг почувствовал себя свободным. Пусть это чувство было иллюзорным, сейчас Палмер об этом не задумывался. Он уселся поудобней, медленно, с наслаждением расправил мускулы и стал наблюдать за группой туристов, деятельно фотографировавших друг друга на фоне здания Секретариата ООН. Впервые с тех пор, как его семья переехала в Нью-Йорк, он сознательно делал именно то, что хотел сам. Обычно рабочий день его состоял из запланированных кем-то другим нескончаемых конференций, ленчей, обедов, заседаний различных комитетов, встреч по вопросам деловой стратегии, интервью, выступлений, рукопожатий и бесконечного потока разговоров, разговоров, которые грозили захлестнуть и удушить его.

Его жизнь вне работы ограничивалась беседами по утрам за семейным завтраком относительно посещения театров и обсуждениями, как лучше провести уик-энд в загородном доме родственницы Эдис – Джейн в Роклэндкаунти. Все остальное время было у него поглощено такого рода деятельностью, которую нельзя было отнести к чисто деловой или исключительно светской,– то были церемонии по закладке различных фундаментов, присутствие на трибунах во время парадов, участие в пикниках различных ассоциаций, уик-энды у Бэркхардта, ленчи и обеды в деловых клубах «Киванис» и «Ротари», раздачи наград и т. п.