Лесли Уоллер - Банкир

К исходу дня солнце подернулось красноватой дымкой, будто опаленное.

Казалось, сейчас оно заполыхает и сожжет себя в собственном пламени. Быстро клонясь к горизонту, оно пронзало янтарными лучами пенные барашки на гребнях волн, бегущих вперегонки вдоль Лонг-Айленд-Саунд.

– А ветер-то крепчает,– сказал Палмер и взглянул на старого яхтсмена.

– Пустяки,– ответил тот и, передав управление Палмеру, проворным кошачьим движением подтянул риф на грот-мачте.

Палмер наблюдал, как старик выпрямился и, чуть отклонив голову, зорко глянул мимо вздувшегося кливера в сторону берега. Его крепкое сухопарое тело на широко расставленных ногах в белых потертых кедах, будто вросших в днище яхты, уверенно покачивалось вместе с ней в такт набегавшим волнам.

– Право руля,– бросил он Палмеру.– Курс на береговую вышку. Позабыв, что Бэркхардт вовсе не смотрит в его сторону, Палмер кивнул головой.

За весь день старик ничем не дал почувствовать, что наблюдает за ним, отметил про себя Палмер. А ведь Бэркхардт пригласил его на этот уик-энд с единственной целью – самолично проверить Палмера, заглянуть в самые сокровенные тайники его характера.

– Устье канала – справа от вышки,– проговорил Бэркхардт.

Он обернулся, и взгляд его мутно-голубых глаз скользнул по лицу Палмера. – Заводи к причалу,– закончил он, снова отворачиваясь. Теперь Бэркхардт уселся в тени, под кливером, и принялся спокойно набивать свою трубку, будто больше ничего на свете его не интересовало.

А ветер с берега все усиливался. Палмер почувствовал, как яхту рвануло и накренило вперед. Он поспешно ослабил румпель, и мачта стала медленно возвращаться в вертикальное положение.

Нет, решил Палмер, затопить яхту в какой-нибудь миле от берега едва ли будет самым удачным финалом их уик-энда. Если Бэркхардту не терпится поплавать, в его распоряжении весь завтрашний день. Впрочем, старик, кажется, не склонен нарушать свой субботний отдых.

– Теперь не зевай, гляди в оба,– крикнул Бэркхардт.– Держи право руля и – полный ход.

Палмер утвердительно кивнул головой, сознавая, что для него наступает самый критический момент этой прогулки. Он не сомневался в том, что состояние его дел было тщательно проверено аппаратом Бэркхардта в Чикаго. Его семейное положение также было хорошо известно старику, а миссис Бэркхардт за завтраком постаралась уточнить еще кое-какие детали. Однако именно теперь, в эту минуту, изучаются уже его личные свойства.

– Давай выравнивай! – крикнул Бэркхардт.

Палмер открыл рот, чтобы саркастически ответить: «Есть, сэр», но передумал и смолчал. Он налег на румпель и выровнял курс на порт. Парус на грот-мачте набрал полный ветер, и Палмер услышал, как забурлили волны, рассекаемые стремительным ходом яхты.

Очертания берега становились все отчетливей. Палмер уже видел фигуру матроса в красных трусах на наблюдательной вышке. Яхта неслась к берегу. Палмер разглядел два полосатых зонта и надувной плот, но все еще не мог обнаружить входного устья канала.

– Устье справа от вышки? – крикнул Палмер. Свист ветра заглушал его голос.

– По правому борту! – откликнулся Бэркхардт.

Палмер стиснул зубы. Старик, несомненно, уже начал проставлять отметки в моем экзаменационном листке, подумал он. И отметки, как видно, неважные.

Берег с угрожающей быстротой надвигался на Палмера. Он слышал тревожный, аритмичный стук собственного сердца. Вышка, дети, зонтики, кабинки купальни, плоскодонные рыбачьи лодки – все было как на ладони. Не было только устья канала. На Мичиганском озере, на своем одномачтовом паруснике или сорокаметровой яхте своих родителей, Палмер чувствовал себя совершенно уверенно, знакомые ориентиры и расстояния: причаливать там, даже на таком стремительном ходу, было делом привычным и приятным. Здесь же, в незнакомых водах, это становилось просто пыткой.

– Так держать!– крикнул Бэркхардт.

Палмер отпустил румпель, лодка стала медленно поворачиваться, и вздутые ветром паруса начали опадать. Во внезапно наступившей тишине перед Палмером возникло устье входного канала, ранее скрывавшегося за скалой.