Лесли Уоллер - Банкир

Отложив в сторону досье «Положение в банках Нью-Йорка», Палмер размышлял над тем, когда же наконец лопнет воздушный шар этой жизни взаймы. Можно ли было вообще допустить, чтобы этот шар лопнул? Не существовало ли каких-либо средств, которые могли бы предотвратить его гибель?

Открыв досье с надписью ЮБТК, Палмер чуть ли не в двадцатый раз. уставился на вырезку, озаглавленную «Большой человек».

Вторая колонка статьи посвящалась биографии Бэркхардта и его карьере. На фотографии у штурвала двенадцатиметровой яхты красовался стройный и суровый Бэркхардт, а подпись под фотографией гласила: «Лэйн Бэркхардт у кормила „Юнайтед бэнк энд траст компани“. Этот раздел начинался с характеристики Бэркхардта как искусного яхтсмена и изобиловал метафорами:

«В тот памятный год, в сентябре, Бэркхардт скинул свою выбеленную морскими ветрами кепку яхтсмена и встал у штурвала старого поскрипывающего финансового судна (построенного еще в 1798 году), известного в Нью-Йорке на Уолл-стрите под названием „Юнайтед бэнк энд траст компани“. К моменту событий в Пирл-Харборе в 1941 году судьба банка была уже в надежных руках, под контролем Бэркхардта.

Новый капитан, направляющий курс ЮБТК, столь искусно сосредоточил контроль в своих руках, что хлопотные пятидесятые годы прошли безболезненно, а затем наступила пора созидания крупнейших финансовых объединений страны путем слияний. И вот из туманов Уолл-стрита в одном ряду с такими гигантами, как «Чейз Манхэттен бэнк» и «Фёрст нешнл сити бэнк», отправился в плавание мощный корабль ЮБТК. Так, к двум великанам прибавился третий, хотя жители Калифорнии попрежнему с гордостью продолжали считать «Бэнк оф Америка» гигантом, с которым не могли соперничать нью-йоркские Гаргантюа.

На этой неделе Лэйн Бэркхардт и представитель «Хадсон траст» Пол Джерати встретились за обедом в клубе «Юнион лиг». К концу обеда Беркхардт проглотил «Хадсон траст» вместе с пятьюдесятью его филиалами. Так, в результате одного лишь рывка ЮБТК вырвался вперед настолько, что отныне Тройка великанов Нью-Йорка превратилась в Одного плюс Два. $ 12 441 207 353 в активе «Юнайтед бэнк» превысили даже 11 миллиардов «Бэнк оф Америка».

Хитроумные финансисты, предпочитавшие не предавать гласности свои прогнозы, сомневались, сможет ли Бэркхардт переварить проглоченный им жирный кусок. Портфель «Хадсон траст» туго набит очень рискованными промышленными займами в таких неустойчивых отраслях, как электроника и ракетостроение. Эти займы могут стать серьезной предпосылкой для вспышки финансового гастрита».

Убирая эту вырезку, Палмер задумался над вопросом, который не переставал беспокоить его с тех пор, как Бэркхардт позвонил ему. Он поднялся с кровати, закончил свой туалет перед уходом, снова подошел к зеркалу, окинул себя взглядом, на мгновение заглянул себе в глаза, и ему вспомнился состоявшийся у него неделю назад в Чикаго телефонный разговор. Был жаркий и влажный день, хмурое небо прорезали вспышки молний. Он только что освободился от пресс-конференции, во время которой сделал заявление о своем решении продать банк отца. Он намеревался осуществить это под видом слияния.

Его охватило воодушевление, словно он только что успешно завершил дерзкую военную операцию. И все же, решаясь на этот шаг, он был достаточно осмотрителен и, следуя установленным традициям, выжидал год с момента смерти отца. Никто и не догадывался о том, как не терпелось ему избавиться от банка и всего, что было с ним связано.

По праву этот банк должен был унаследовать его старший брат Хэнли, более уравновешенный и податливый, которого отец мог так хорошо направлять в его действиях не в пример младшему, Вудсу, доставлявшему отцу немало хлопот. Однако Хэнли ускользнул из-под власти старика в начале 1941 года. Выйдя в море на военном катере из Пенсаколы, он уже не вернулся…

Палмер видел в зеркале, как его серые глаза слегка расширились. Он отвернулся и мысленно снова перенесся в Чикаго в тот знаменательный день. Журналисты только что покинули зал, где проходила пресс-конференция. Он остался один, и им овладело чудесное пьянящее ощущение свободы. С его плеч сброшен тяжелый груз отцовского банка, и вместе с ним исчезло угнетающее чувство, которое вызывал в нем отец. Полжизни позади, быть может даже более того, но теперь он снова принадлежал самому себе.

И в это мгновение раздался телефонный звонок. Это был не служебный, а его личный телефон, номер которого не значился в телефонной книжке. Звонили из Нью-Йорка. У аппарата был Бэркхардт, которому стало известно о сделанном им на пресс-конференции заявлении раньше, чем репортеры успели сделать свои записи и передать их в печать.