Филипп Майер - Сын

Я вернулся в кабинет.

Подождал, пока приготовят машину, и через час уже ехал в Торреон.

Июнь 1865 года

Федералы всю зиму висели у нас на хвосте, к Рождеству мы потеряли половину людей. Стало ясно, что если мы не свалим из Канзаса, нас всех перестреляют или переловят и повесят. Летучий Мундир и оставшиеся в живых чероки решили удирать на запад, в Скалистые горы. И мы впятером с парнями из НБЛ — Буск, Шоуолтер, Фиск, Шоу и я — навострились с ними. Последняя новость, которая до нас дошла, — про то, что Шерман взял Джорджию. Если где-то еще и оставались отряды конфедератов, мы с ними больше не сталкивались.

Чероки добыли несколько скальпов утов, но федералов мы избегали, лагерь ставили повыше, заметали следы, пока однажды в Байю-Саладо не наткнулись на небольшой отряд. Обычно в таких случаях мы стремглав бросались прятаться за ближайшим хребтом, но тут оказалось всего несколько сотен человек на две дюжины фургонов, каждый из которых тащила упряжка из восьми мулов, что не укрылось от Летучего Мундира. Мы засели в скалах, наблюдая.

— Они волокут что-то очень тяжелое, — заметил он.

Я промолчал, потому что точно знал, что именно они везут, но если Мундир мне не поверит, обсуждать без толку. Ему было под полтинник, и он требовал, чтобы его называли полковником, потому нас, полковников, было целых двое. Мундир с дубовыми листьями он не снимал в любую жару.

— Они едут в Денвер, в контору, — сказал я.

Войну я представлял себе совсем иначе — даже судья оказался на грани разорения, — но чем дольше следил за фургонами, тем вероятнее казалась возможность все-таки избежать банкротства. Я вспомнил Тошавея и наши набеги на Мексику. Так почему бы здесь было иначе?

— Если они везут не шкуры, — рассуждал Мундир. — Или лес. Кто знает, может, они просто развлекаются.

— Ну, через ущелье они таким темпом не пойдут. Станут лагерем на этой стороне.

Солдаты спешились, потому что дорога стала уже. В этих краях добывали золото, а в фургонах что-то очень тяжелое. Разумеется, это может быть что угодно. Но у Мундира имелось свое мнение.

— Надеюсь, это не окажется просто кучей строительного камня, — заметил я.

— Если все так, как я думаю, — не унимался Мундир, — мне этого хватит до конца дней.

Он позвал чероки посоветоваться, потом вернулся ко мне:

— Что за пушка там у них?

— Горная гаубица, похоже.

— Заряжена картечью, если они опасаются нападения.

— Ага, но они рискуют попасть в своих собственных людей.

— Странно все это.

Они стали лагерем ровно там, где мы предполагали. Бабочки порхали над травой, неподалеку журчал ручей, с вершины вид открывался на сотню миль. Мы затаились наверху, среди камней и пыли. Северяне отдыхали, лениво ставили палатки, выбирали овец к ужину — из тех, что белыми точками виднелись на склоне чуть выше. У некоторых были ружья Шарпа. Время от времени очередная белая точка маленьким снежком скатывалась со склона.

Все парни были против. Мы все, кроме Шоуолтера, который пополз вниз с индейцами, залегли в камнях, передавая друг другу бинокли.

— Это прямо хурма по сравнению с черникой, — пробормотал Фиск.

— Ну, — заметил я, — это то, чего хотят индейцы, этого хочет Джефф Дэвис [132] Джефферсон Дэвис — единственный президент Конфедеративных Штатов Америки. , а мы это сделаем.

— Слушай этого забияку. Живая легенда.

— Должен заметить, — заговорил Шоу, — что позиция босса несколько устарела. Примерно года на четыре.

Я передал бинокль Фиску. Он был самым старшим среди нас, и в Рефьюджио у него большая семья.

— Дурацкая затея. — Он ужом пополз назад.

— Ты куда это?

— Завещание писать.

— И я, — добавил Шоу. — Дайте знать, если передумаете. Нас с моей кобылой можете догнать на той же тропинке, по которой мы сюда поднимались. Я возвращаюсь в лагерь.

Остались только Буск и я.

— Ну а ты что думаешь?

— Думаю, это глупо.

— Если дело выгорит, заживем как короли.

— Ты же знаешь, они найдут способ избавить нас от излишков.

— Слабая позиция.

— Послушай, Илай, пришла пора пописать на костер и подозвать собак. Как всем известно, Джефф Дэвис уже обратился в тополиный пух.

Мы некоторое время еще наблюдали за синими мундирами; они разделись до подштанников, валялись на траве, играли в карты, расстелив одеяла на солнышке, писали что-то в своих блокнотиках. Прочие свежевали овец и разводили костер.