Рене-Виктор Пий - Обличитель

Хотя я и был предупрежден, при виде материального воплощения решений, принятых прошлой ночью, я растерялся. Итак, то была правда, а не дурной сон. Я, директор по проблемам человеческих взаимоотношений «Россериз и Митчелл-Франс», выполняя свой служебный долг, обязан сегодня вечером спуститься в глубину подземелья под зданием нашей фирмы вместе с одиннадцатью переодетыми сотрудниками главного штаба, которых приводил в бешенство ловкий пройдоха, издевающийся над cash-flow и системой преподавания в прославленном Массачусетском технологическом институте! Меня бросило в дрожь при мысли, что мы можем встретить там руководителей предприятия, которых привели туда те же побуждения, что и нас. Интересно, какова будет их реакция, когда они увидят двенадцать привидений с фонарями и веревками, обшаривающих подземелья в погоне за призраком разрушителя основ? Я взывал к Гэлбрейту [12] Гэлбрейт, Джон Кеннет — известный американский экономист. , Макгрегору [13] Макгрегор, Кларенс Генри — американский экономист, автор книг по проблемам маркетинга и управления розничной торговлей. , Ренсису Лайкерту [14] Лайкерт, Ренсис — американский социолог, автор книги по проблемам управления и человеческих взаимоотношений на предприятиях. и другим светилам постиндустриального общества, я молил бога, чтобы по окончании нашей фантастической эпопеи нашелся на Западе эрудит, который научил бы гарвардских студентов управлять, делать вычисления и содействовать росту и процветанию своего предприятия, находясь на глубине 30–80 метров под землей — под конторами, под залами с аудиовизуальной аппаратурой и электронно-вычислительными машинами.

В тот день, только я собрался выйти, чтобы купить веревку и резиновые сапоги, в мой кабинет неожиданно вошел Берни Ронсон и, ни слова не говоря, уселся передо мной. Такое поведение посланца из Де-Мойна, наверно, поразило бы меня два дня назад, но теперь я остался почти равнодушным. Однако я не сомневался, что только серьезная причина могла заставить его появиться таким странным образом: он проскользнул ко мне, словно кошка. Лицо Ронсона было озабочено. Но в конце концов он, может, снова разыгрывал комедию? Я спокойно ждал, надеясь, что он заговорит первым. Наконец он тихо сказал:

— Арабы больше не желают продавать нам нефть. Вы уже знаете об этом?

— Нет, — ответил я.

— Эта новость только что получена, и из Де-Мойна ее подтвердили.

— Из самого Де-Мойна? — воскликнул я с невольной иронической ноткой в голосе.

Ронсон с удивлением взглянул на меня.

— Не похоже, чтоб это вас очень взволновало, — заметил он.

— Это не вызывает у меня удивления, — сказал я, — но такое решение арабских стран, вероятно, увеличит затруднения нашей фирмы.

— Увеличит? — удивился Ронсон. — Почему увеличит? Не увеличит, а создаст! Мелкие неприятности, которые в последнее время мешали нашей фирме, не идут ни в какое сравнение с колоссальными проблемами, с которыми столкнемся мы, транснациональные компании, если арабы и все эти желтые, черные и метисы откажутся продавать нам минеральное сырье, лес, шерсть или нефть.

— Я не могу вам этого доказать, — сказал я задумчиво, — но я убежден, что все эти события так или иначе связаны между собой.

— Ах, господин директор, вы, как всегда, удивляете меня, — сказал Ронсон. — Но оставим в покое нефть, я пришел поговорить с вами совсем о другом: я должен передать вам сверхсекретную инструкцию, слушайте внимательно.

Американец наклонился ко мне и прошептал:

— Ровно в пятнадцать часов вы должны быть в заднем зале кафе «Репюблик», там вас будет ждать человек в белом свитере и в очках с черной оправой. В руках он будет держать большие круглые золотые часы с монограммой «Россериз и Митчелл». Этот человек поручил мне передать вам, что он желает с вами говорить.

— Могу я узнать его имя? — спросил я, стараясь сохранять спокойствие.

— Он предпочел бы сам назвать свое имя; однако, в случае если вы будете настаивать, он разрешил мне вам его открыть. Вы настаиваете, господин директор по проблемам человеческих взаимоотношений?

— Да, настаиваю, — сказал я твердо.

— Так вот, это не кто иной, как Ральф Макгэнтер собственной персоной.

— Как?! — вскричал я.

— Тсс… — сказал Ронсон. — Не говорите слишком громко и, главное, никому не проболтайтесь. Итак, я выполнил свою миссию; не спрашивайте меня, что нужно от вас Макгэнтеру, — я не знаю. Но еще раз напоминаю: и вы, и я должны быть немы как могила; никто об этом не знает — ни Мастерфайс, ни один из членов Большого совета в Де-Мойне. Итак, идите спокойно завтракать и приготовьтесь к этому разговору; знайте, что увидеть этого человека во плоти и получить возможность поговорить с ним в такой обстановке — это огромная честь. — Ронсон встал, повторил еще раз: — Главное, никому ни слова, вы должны быть немы как могила… — И вышел.