Хари Кунзру - Без лица

Все сидят на весело разукрашенной трибуне, и фатехпурские войска маршируют мимо в своей руританской униформе. Розовые. Почему вокруг столько розового? Прайвит-Клэмп перегибается к нему и говорит что-то пренебрежительное об их строевой подготовке. Наваб перегибается к нему и говорит что-то гордое об их облачении. Сэр Уиндэм по-прежнему думает о туфлях. Наконец у него лопается терпение, и он оборачивается к заднему ряду, чтобы прошептать в ухо Визи:

— Их туфли. Думаете, они что-то этим хотят сказать?

В этот же момент он жалеет о содеянном. Лицо Визи поначалу ничего не выражает, затем его озаряет с трудом скрываемое развлечение. Чертово студенческое остроумие.

— Их туфли, сэр?

— Ох, не берите в голову!

Парад заканчивается. Подаются прохладительные напитки. Сэр Уиндэм потягивает лайм-соду и говорит «Да, очень» людям, столпившимся вокруг него. Эта толпа особенно энергична. Никто никому не дает вставить и слова. Над беседой царит какая-то особая атмосфера, некая живость, которая заставляет его чувствовать себя неловко. По крайней мере, публичная часть мероприятия закончилась. Больше неоткуда ждать опасности.

Они перемещаются в диван-э-ам для дарбара. Между колоннами огромного зала развешаны вышитые полотнища. Легкий бриз веет по мраморному полу, охлаждая горячие английские щеки, вызывая на потных лицах легкие улыбки. Когда они занимают свои места, до ушей сэра Уиндэма долетают обрывки беседы.

— Я дам вам имя моего лондонского портного, — говорит Визи принц Фироз.

— Это было в Бордерсе, — говорит Минти миссис Прайвит-Клэмп. — Или на той теннисной вечеринке в «Уединенном уголке»?

— Наваб-сахиб предпринял много больших программа реформаций, — говорит диван.

Тишина. О, так вы это мне? Простите великодушно. У него ужасное произношение.

— Лох-Инверари, — говорит миссис Прайвит-Клэмп. — Я уверена, это было на обеде в Лох-Инверари.

— Это было бы очень мило, — говорит Визи.

— Да, очень, — говорит сэр Уиндэм, устраиваясь на кресле а-ля Людовик Шестнадцатый, тщательно копируя свободную позу наваба: одна нога поднята на табуретку для ног, руки отдыхают на золоченых подлокотниках.

Он чувствует взгляды дворцовых женщин с верхней галереи. Невидимые женщины за резными мраморными ширмами. Время от времени он видит там тени, улавливает отзвук едва слышимого шепота.

Одного за другим ему представляют местную знать. Казначей, военные и судебные члены Совета государства, домашний казначей, уполномоченный по общественным работам. Сэр Уиндэм пожимает руки или отвечает адабом [95] Адаб — мусульманское приветствие. , округляя ладонь и поднимая ее ко лбу. Рядом с ним наваб — обнимает, кивает, жмет руки. За ним невидимые подчиненные переминаются с ноги на ногу. Позвольте представить вам старшего офицера Медицинской службы, главного инспектора полиции, суперинтенданта тюрьмы, главу Департамента лесов и озер. Индийские джентльмены в лакированных туфлях.

Когда проходит последний младший коммерческий министр, временно прикрепленный к Акцизному департаменту, Визи подает сэру Уиндэму телеграмму.

— Только что из Симлы, — шепчет он.

В телеграмме говорится о том, что Дайер без предупреждения открыл огонь по толпе во время политического митинга и что количество жертв в настоящий момент оценивается в пять сотен человек. Сэр Уиндэм аккуратно сворачивает телеграмму и незаметно засовывает в карман.

Следует соблюдать определенный баланс гостеприимства. На своем и чужом поле. Так что после дарбара происходит ритуальный обмен прощаниями, и стороны ненадолго расстаются перед исполнением ответного визита. Сэр Уиндэм (не сам по себе, а Англия в его лице) собирается принять наваба в резиденции. Затем будет легкий завтрак для двухсот человек на задней лужайке. Непростое дело.

Прибытие наваба медленно и степенно. Оно предварено дюжиной сопровождающих лиц. Завершается пятьюдесятью королевскими конными гвардейцами Фатехпура. В этом сезоне на них надеты розовые брюки, голубые туники и (инновационный штрих) выкрашенные в розовый цвет меховые киверы. Несколько английских цветков, борющихся за жизнь в клумбах вдоль подъездной дорожки, покрываются красной пылью, когда возле них разворачивается автомобиль. Случайные ура-патриоты сбились в кучу возле ворот, удерживаемые чоукидарами в униформе цвета хаки. Затем шофер отдает честь — четко, как часовой механизм. Дверь автомобиля открывается, нога (в обычном черном ботинке) касается гравия — и наваб выходит из машины.