Ольга Скубицкая - Нф-100 - Небо в зеленой воде

- Господи! Меня тянуло сюда всю сознательную жизнь.

- Меня тоже всегда привлекало это место. Даже зная, что я совершил здесь много веков назад, все равно не мог себя остановить. Я часто обдумывал эту странность, возможно, притягивает именно место, в котором наша энергия соединилась сильнее всего за время существования, будто она желает продолжения. Ни разу не задумывалась почему половины силы в каждом из нас так стремятся к объединению?

Это, безусловно, уже приходило мне в голову, но тут я вспомнила самое главное, что снова взбесило меня до чрезвычайности и сбило с его вопроса.

- Почему ты не вытащил меня оттуда, как в первый раз? Пихнуть пихнул, а вернуть обратно лень было? - прорычала я.

Он удивился быстрой смене в моем настроении, остановился и окинул ледяным взглядом.

- Может, хватит истерить. В этой жизни ты больше похожа на тайфун, чем на нежного котенка Элизу, - произнес он, утяжелив слова большой долей сарказма, что снова вывело меня из себя, поднимая из глубин души недавнее сумасшествие и жажду разрушения.

- Не смей произносить мое имя, ты, хладнокровный убийца, - заорала я, и поднимавшиеся по дорожке лыжники шарахнулись в сторону. - Кстати, в пятнадцатом веке ты был не только глуп и труслив, но и неимоверно уродлив, собрав в себе, таким образом, все самые мерзкие пороки.

- Только не говори, что опять начнешь швырять меня, и тебе понадобится успокоение. Оглядись, тут, конечно, немного людей, но любопытных зрителей хватит, - сквозь зубы процедил он.

- Мне не нужно успокоение, и ты это знаешь, как никто, - прорычала я в ответ. - Так какого черта ты оставил умирать меня там снова, и сам при этом переживал этот 'милые' и незабываемые момент заново? Ты еще в придачу к садизму и мазохист, оказывается. Мало того, что отправил своей паршивой провокационной картинкой прямо в костер, так еще и не рассказал, как возвращаться, раз не хотел утруждать себя.

Господин Вильсон устало вздохнул. Было видно, что я вызываю в нем ровно столько же бешенства, сколько и он во мне, но он старался сдерживаться, во всяком случае, сейчас.

Холодный промозглый ветер пробирал до костей, тонкая демисезонная курточка не спасала, и я уже прилично замерзла, но упрямо решила на этот раз не отпускать его, пока не вытрясу всю правду, даже если ради этого придется свалиться с простудой.

Дорожка закончилась, упершись в покатый заснеженный склон, продвигаться по которому было возможно только посредствам лыжного снаряжения. Непрошенная мысль о хорошенькой блондинке, у которой я в буквальном смысле угнала сегодня мужчину, осадила гнев и вызвала у меня неподобающий в данной ситуации смешок.

- Пойдем обратно, - предложил Даниэль, не понимая причины, спонтанного веселья. Я так часто теперь бросалась в крайности то одной, то другой эмоции, что он, наверно, принял бы меня за душевнобольную, если бы только мы оба не были, мягко говоря, не такими как все.

- Ты собираешься отвечать на вопрос или нет? - в этот момент даже захотелось поугрожать, ведь я могла внутренней силой спихнуть его прямо вниз с горы, и исполнилась бы моя недавняя мечта о его мучительной смерти, но я вовремя себя остановила. Во-первых, убить его я, конечно, бы не решилась, во всяком случае, теперь, когда потусторонняя кровожадная ярость перестала вырываться наружу, во-вторых, вспомнив его недавний рассказ, поняла, что, скорее всего, умру следом за ним, сначала изрядно помучившись, и, в-третьих, он был, так сказать, моим 'близнецом', и силы в нем не больше и не меньше, а ровно столько же, сколько и во мне, а значит, он может сделать со мной все, что угодно, как и я с ним. 'Две равные половины, бессмысленное соревнование, - пришла я к выводу. - Но зато теперь могу не бояться грабителей и маньяков, размажу любого одним махом'.

- Тебе нужно было самой вспомнить, как возвращаться. Невозможно словами объяснить и научить, как оказаться в настоящем, неужели это не ясно.

- Ну и что теперь? Я так и не научилась, снова пережила мучительную смерть, чтобы оказаться в собственном номере. Получается, я буду погружаться в прошлое, не имея возможности вернуться, и только смерть в прошлом позволит мне вынырнуть в реальности, причем непонятно, в какой период жизни нырну, а вдруг мне придется провести безмолвным зрителем и слушателем тридцать или сорок лет. И так еще две жизни, - я ахнула от страха, представив такую перспективу.

- Объясни мне, как сможешь, своими словами, постараюсь повторить, - попросила я, еще больше ненавидя его за свою вынужденную зависимость.