Ольга Скубицкая - Нф-100 - Небо в зеленой воде

Сдерживать себя в данный момент я не могла совершенно, во мне бурлила, клокотала и безудержно стремилась выплеснуться громадная давящая сила, меня трясло как в лихорадке от чудовищной ярости и отвечающих на нее внутренних пузырьков, потусторонняя энергия во мне словно тысячекратно усиливала эмоции. Сейчас я могла все, я знала это так же точно, как дату своего рождения и, то, что небо синее, я могла, словно джин, разрушать города и строить дворцы, но разрушать мне хотелось больше, и вся эта бешеная ненависть сфокусировалась на единственном объекте.

Не знаю, в какой мелкодисперсный порошок я бы стерла англичанина и покачивающуюся тележку, в которой мы медленно двигались на головокружительной высоте, если бы он молниеносно не поднялся и, подойдя в плотную, не схватил бы меня за предплечья. Когда он сжал меня и посмотрел в глаза, захотелось вырваться и отшвырнуть его от себя, и я точно знала, что это мне под силу. Бьющаяся во мне неукротимая энергия требовала немедленного выхода, требовала освобождения, требовала разрушений, я стала проводником для чего-то жуткого, неведомого. Огонь инквизиционного костра словно горел внутри меня, сильнее раздувая пламя ярости. Мне хотелось убить его, разорвать в клочья гнилое сердце предателя и убийцы. Подобного я никогда не испытывала. Да, я иногда бывала несдержанной и импульсивной, да, меня нельзя было назвать спокойным человеком, но я никому еще не желала смерти, тем более смерти от собственных рук, а сейчас я могла бы уничтожить Даниэля, причем с огромной радостью.

То, что Я - Элиза никогда бы не совершила, затуманенная больной любовью, Я - Арина проделала бы с удовольствием. Первобытная ярость захлестывала и трясла меня, это был какой-то приступ сумасшествия.

- Арина, - гаркнул Даниэль, не отпуская меня, за секунду до свершения непоправимого, и я увидела отражение своего обезумевшего лица в его холодящих душу глазах. Через куртку по предплечьям и дальше вверх по телу заструилось нечто постороннее, но при этом такое знакомое и умиротворяющее, как лошадиная доза успокоительного. Сопротивляться этому было возможно, но я не хотела. Я лишь замерла, ничего не соображая.

Меня перестало трясти, напряженное тело расслабилось. Доли секунды хватило на то, чтобы понять, что это часть силы моего энергетического близнеца стремится навстречу моей части силы, как там, в прошлом, у Тео и Элизы. Ощущение странной гармонии и единения обволокло неожиданно, оно так разительно отличалось от ненависти, сжиравшей меня мгновения назад, и оказалось таким необходимым, как дыхание, оно полностью заглушало ярость. Две половины единого целого весело сталкивались во мне, с радостью принимая друг друга, соединяясь.

Через минуту, когда мое состояние пришло в норму окончательно, англичанин отпустил меня и сделал шаг назад, не отрывая взгляда. Но связь нашей энергии не прошла даже при обрыве тактильных ощущений, я по-прежнему чувствовала, что он здесь, рядом, близко-близко, внутри. Ладони наших рук, раскрытые навстречу друг другу были визуальным тому доказательством.

- Убирайся, - устало приказала я, имея в виду его энергию внутри меня. Тело, явно не приспособленное к таким вспышкам безумства, стонало ломотой во всех конечностях.

Англичанин отошел к бортику и облокотился на него локтями. Его частички побежали в обратном направлении, пока не исчезли где-то в пространстве за границей моего тела.

Только тут я смогла осмотреться. Нас окружали шапки движущихся снежных гор, а далеко внизу виднелась такая живительная и родная осень, с этой высоты казавшаяся запертой на дне глубокого колодца ледяной зимы. Канатка продолжала медленно продвигаться к своей цели. 'Кстати, куда мы едем?' - возникла первая за полчаса осознанная мысль.

- Прости, - сдавленно произнес Даниэль. - Я знаю, что... хотя, черт, за что я извиняюсь, это был не я, это случилось очень давно. Ты вообще можешь себе представить, что такое пять веков для срока давности преступления? - Вопрос был риторический, и я безмолвствовала. - Я живу с этим так долго, с тех пор как вспомнил. Это как каменная плита на моей могиле, - его голос звучал как всегда спокойно, и только глаза выдавали разъедавшую изнутри горечь.

- У меня и могилы-то не было, оставшуюся кучку пепла развеяло по ветру, - кинула я в него словами. Он промолчал.

Мы неотрывно продолжали смотреть друг другу в глаза, и мне пришло в голову, что нормальные люди не способны на такой длительный визуальный контакт, не отрываясь, не моргая, не переводя взгляд.