Б А - Введение в человечность

Что нас ждет в понедельник? Одни догадки, Леша...

Мы уже подходили к двери подъезда, когда Николая окликнули знакомым словом:

- Эй, пижон! Не узнаешь старых приятелей?... Не удивительно, Коля, ничего удивительного... Богатым буду.

На лавочке с развязной улыбочкой, разрезающей гладко выбритое лицо почти пополам, сидел неизвестный импозантный мужчина в сером костюме. Но голос его со всеми авторскими интонациями принадлежал... Льву Макаровичу Тычкову.

- Лев Макарыч?... - Коля оторопел.

- Он самый, товарищ Чудов, он самый. Что, трудно узнать? - Тычков выглядел довольным. Еще бы, такой фурор местного значения произвел.

Николай не сразу пришел в себя. Стоял на месте и глазами хлопал. Меня же, Леша, словно бетонной плитой к земле придавило, такая тяжесть все тело наполнила, что аж затошнило.

Макарыч, тем временем, со скамейки поднялся и сделал шаг в нашу сторону, протянув Николаю руку. Удивительное дело, Алексей, но Тычков изменился до неузнаваемости. Я сохранил в памяти тот факт, что бывший завлаб ростом едва доставал Николаю до плеча, был грузен и кривоног, на голове вообще что-то непонятное творилось - какой-то младенческий белесый пушок трепетал от самого слабого колебания воздуха.

Сейчас же перед нами стоял высокий широкоплечий брюнет с приятным лицом, идеальной фигурой и прекрасной осанкой. Но самое странное то, что теперь уже Николай ростом своим едва доходил бывшему завлабу до плеча!

- Да, Коля, узнать меня теперь непросто, - Макарыч вытащил из кармана серебряный портсигар, достал сигаретку, размял ее двумя пальцами и положил обратно, - вот, и курить бросаю. Не пью уже больше года.

- Лев Макарыч, - Николай, наконец, овладел собой, - вы? Не могу поверить. Вы ж были...

- ...маленьким, колченогим и косоглазым альбиносом, - закончил фразу Тычков. - Времена меняются, Коля, и мы меняемся вместе с ними. Ты ж помнишь, что я когда-то был неплохим ученым, чему ж тогда удивляешься? Спасибо вам, кстати. Понимаешь, Чудов, я решил тогда, когда вы меня в дурдом упекли, поменяться. Ну и, как видишь, мне это удалось.

- Да... но как?

- О, это долгая история... - вздохнув, Лев Макарович посмотрел куда-то вверх, - как-нибудь в другой раз. Я, собственно, не за этим пришел. Новости-то уже знаешь?

Николай кивнул.

- Про вас? То, что вы к нам директором?

- Да, директором. Видишь, жизнь - штука квадратная. Не знаешь каким, углом повернется, а каким по голове ударит. Ты не беспокойся, Николай. Я мстить никому не собираюсь, тем более что, вернувшись в таком виде и на такую должность, я и так вам уже неплохо отомстил. Верно?

Коля молчал. Макарыч тем временем продолжал:

- Мне, Коля, в институте свои люди нужны. Проверенные. Я знаю, что ты ни в чем передо мною не виноват, слишком уж порядочный. Поэтому, зла на тебя не держу. На Сашку, впрочем, тоже. Что с дурака взять?

- Почему ж с дурака?

- А то, не знаешь?! Огуречин - образцовый исполнитель, но творческой жилки в нем никогда не было. Так, посредственность.

- Ну...

- Что, ну-у? Или не прав я?

- Да, в общем-то...

- То-то! В завлабах я тебя оставлю. Пока. Может и сектор отдам, но... - Тычков сделал многозначительную паузу, а потом пристально так посмотрел на меня, - этого... Это ж Сервелант Николаевич, я правильно вас назвал, уважаемый? - вопрос был обращен уже ко мне.

Я ответил:

- Да.

-... этого ты отдашь в мое распоряжение. Не бойся, ничего с твоим сотрудником не случится. Просто интересен мне сей феномен...

Мы с Николаем от неожиданности замерли.

- Сроку подумать тебе, Коля, до понедельника. Кумекай, чеши извилины. А мне, пожалуй, пора. Бывайте, пижоны.

Тычков по-военному на каблуках развернулся и вальяжной походкой направился к новенькой белой "волге", припаркованной на пятачке возле мусорных баков.

- Макарыч! - окликнул его Николай, но тот лишь на мгновение повернулся, сделал своей холеной рукой прощальный жест и, открыв незапертую дверцу машины, уселся за руль.

Через минуту двор опустел. Мы сели на лавочку и закурили. Вот так дела, Леша! Интересно, зачем я ему понадобился? Нет, тут что-то не так. Неужели Тычков все знает... Откуда?

- Ладно, Змей, - Николай встал и потянулся, - пошли до хаты. Не переживай, утро вечера мудренее. У тебя найдется, чем закусить?

- Килька в томате устроит?

- Вполне. Сто лет красной рыбы не ел, Танька ее принципиально не покупает. Ладно, лоботряс, идем.

Пока Николай стоял под душем, я нарезал хлеба, открыл консервы и достал рюмки на тонкой ножке. Водку кинул в морозилку.