Марлена Штрерувиц - Соблазны

Ночью Хелена проснулась. Потянулась к телефону. На полу. Рядом с кроватью. Но он прозвонил лишь раз. Она услышала громкое гудение. Никто не отозвался. Хелена ждала нового звонка. Подумала, вдруг это Пупсик. Пупсик исчезла. Лечится. Как сказал тогда Шторнтберг. Хелена лежала в постели. Кто бы это мог быть. Она ждала. Задержала дыхание в ожидании нового звонка. Потом была вынуждена перевести дух. Поперхнулась. Горло пересохло. Она закашлялась. Хватала ртом воздух. На миг ей показалось, что она задохнется. Хелена села. Подтянула колени к груди. Обняла, положила на них голову. Сидела в темноте. Желание увидеть Хенрика. Или поговорить с ним. Или по крайней мере знать, где он. Что он вообще еще существует. От этого желания разрывалась грудь. Хелена подумала, эта боль ее убьет.

Хелена сидела в кафе "Прюкль". Она наведалась в три типографии. Изготовление упаковок оказалось делом сложным. Хелена изучила все, что касается тиснения, фальцовки и цветоделения. Полагала, что заслужила передышку. Полтретьего. В кафе почти никого нет. Хелена заказала кофе со взбитыми сливками. Увидела, как его подают пожилой даме за соседним столиком. Хелене тоже захотелось стакан аппетитного черного кофе с белыми сливками. Хелена осторожно, с краешку, положила в кофе сахар, тихонько размешала его. Ей не хотелось, чтобы взбитые сливки смешались с кофе. Хелена взялась за "Нойе Цюрхер-цайтунг". На второй странице — фотография. Из Южной Африки. Скорчившись, в автопокрышке сидит негр. В большой покрышке. От грузовика. Или дорожной машины. В наручниках. Руки заведены за спину. Ног не видно. Другой человек наклонился над связанным, держа в руке горящий факел. Над покрышкой, наполненной бензином. Так было написано в статье под фотографией. Оба очень похожи. Поджигатель твердо и уверенно держит свой факел. Профессионально. Как будто предвидя хлопоты. Приятные хлопоты. Мужчина в наручниках опустил голову. Согнул плечи. Насколько это было возможно при скованных руках. Поджигатель мог бы помочь ему. Оказать первую помощь. Освободить. Подбодрить. Или умыть. Если бы не было горящего факела. И дальнейшего. Подпись под фотографией не оставляла ни малейших сомнений. Пламя взовьется вокруг закованного. В огне рванет бензин. И крик. И судорожные попытки вырваться. И запах. Это долго. Это было долго. Как подтверждала подпись, сразу после снимка человек с факелом поджег бензин. Хелена представляла себе крик. Разнообразные самосожжения из телепередач ей хорошо запомнились. Наверное, поджигателю пришлось отскочить. Чтобы самому не обгореть. Хелена сидела. Сливки медленно тонули в кофе. Сквозь стекло Хелена видела, как извиваются белые струйки. Видела, как постепенно кофе превращается из черного в коричневый и светло-коричневый. Не могла его пить. Долго сидела, укрывшись за газетой. Она нашла экономический раздел. Глядела на колонки биржевых курсов и курсов ценных бумаг. Хелена читала "Нойе Цюрхер-цайтунг" еще и потому, что там почти не было фотографий.

В пятницу Хелена встретила девочек после школы. Она бы каждый день отвозила и забирала их. Но дочки этого не хотели. Хотели ходить сами. Даже не вместе. Хелене пришлось согласиться. Так было и удобнее. Но Хелена заставляла себя не думать о том, как эти девчушки идут по улицам. С рюкзаками за спиной. Катарина слишком маленькая, чтобы ее было видно из-за паркующихся машин. Хелену радовала каждая минута, когда дети были с ней и в безопасности. Еще беременной она не находила себе места при мысли, что дети, которых она родит, умрут. Обязательно. Когда-нибудь. Матери — убийцы, так она думала. Хелена стояла перед школой. Прислонилась к ограждению перед воротами. Подошла с коляской молодая женщина, которая всегда встречала после школы сына. Хелена подошла к ней. "Все прошло благополучно. Поздравляю вас", — сказала она. Заглянула в коляску. Ребенок лежал на животике. Отвернувшись, Хелена разглядела только белый льняной чепчик. И ручки. Ребенок сжал кулачки. Глядя на маленькие кулачки справа и слева от головки, Хелене снова захотелось иметь такого малыша. Она хорошо помнила, насколько несчастной и одинокой была она со своими. Но помнила также и то, как это — держать такую маленькую ручку. Смотреть, как он шевелит губками. Как он пахнет. "И кто же это у вас?" — спросила Хелена. Молодая женщина взглянула на своего ребенка в коляске. "Увы, всего лишь Юлия", — произнесла она с улыбкой. Хелена отвернулась. Из ворот вышла Барбара. "Мне пора", — бросила Хелена. Обняла Барбару. Взяла ее за руку. Как будто "увы" относилось к ней и надо было защититься от него. С детьми Хелена отправилась в ресторан парка Тюркеншанц обедать. Ей нужно немедленно возвращаться на работу. В полдень Нестлер намеревался вернуться в Вену и получить подробную информацию.