Анатолий Андреев - Машина

— А конкретнее?

— Учится у вас. На третьем курсе. Кажется, физфак. Зовут Алия. Подрабатывает вечером лаборанткой, на полставки.— Фросин замолчал, соображая, все сказал или нет. Кажется, все. И он повторил вслух: — Кажется, все...

В трубке присвистнули:

— Ну, ты даешь!

Фросин начал было говорить, что у него поручение, что ему надо передать... и сбился, услышав иронически-поощрительное:

— Давай, давай...

Он замолчал. Приятель был в восторге:

— Ну, и как ты ее собираешься найти? Ах да, это ведь я ее найду... Ну, лады, я тебе ее вышлю наложенным платежом! Найду, упакую и вышлю!

Он бы еще изощрялся — жаль упускать такой случай,— но опять подошла жена, и он бодро прокричал в трубку:

— Лады, старик! Если эта книга в нашей библиотеке есть, я тебе сообщу. Телефон-то у тебя не сменился? Давай заодно и служебный. Диктуй, я записываю... Всего хорошего!

И он положил трубку. Фросин невольно улыбнулся — похоже, что старый приятель панически боится жены. Значит, будет случай отыграться.

Фросин постоял еще немного у телефона. Его слегка смущало, что он сделал первый шаг, и все закружилось, и движется уже само, без его участия. Было в этом что-то бесповоротное. У него даже мелькнула мысль позвонить снова и сказать, что это шутка. Розыгрыш. Он не стал звонить — вот это было бы действительно смешно.

У разработчиков дела не клеились. Они ничего конкретного не говорили, но Фросин видел — не клеилось.

Он прошел в угол цеха, где, почти готовая, стояла машина. Длинная приземистая туша ее была выкрашена в яркий синий цвет. «В красный бы лучше, заметнее,— подумал Фросин,— но уж очень на пожарную походить будет». Она действительно слегка смахивала на пожарную машину. Как лестница, лежала на ее спине шестиметровая буровая вышка. Сходство дополняло отсутствие окон на боках, но этим оно и ограничивалось. Тупая, словно обрубленная, морда ее была остеклена почти сплошь. Закрытые чехлами, дремали под потолком кабины теодолиты, ожидая, пока их разбудят, вытащат наружу, поставят на суставчатые голенастые треноги и бережно снимут крышечки с выпуклых фиолетовых зрачков...

Хотя «тележка» и была до отказа напичкана электроникой, внутри еще оставалось довольно много места. Фросин удивился — сколько, оказывается, человек могут набиться внутрь! И не просто набиться, а работать, переговариваясь в слитном звенящем гуле вентиляторов и гудении включенной аппаратуры. Ею были заняты обе стены салона. Собственно, обе стены и были аппаратурой: два сплошных каркаса с плотно вставленными выдвижными блоками. Спереди салон переходил в кабину, сзади кончался дверкой в двигательный отсек. Сейчас двигатели не работали. Приборы питались от сети. Фросин встал, согнувшись, в кабине, вглядываясь в мерцание экранов, перемигивание лампочек, дрожание стрелок на стенках салона. Эта картина волновала его, но волновала скорее предчувствием, а не сама по себе. Это была еще «не наша» Машина — так ее воспринимал Фросин. Она была напоминанием о второй, «своей», Машине. Ее предчувствием.

Фросин окликнул старшего из разработчиков. Они вылезли из машины, пошли вдоль ее блестевшего свежей краской борта. Старший знал, о чем будет говорить Фросин, но сам разговора не начинал. Он с преувеличенным вниманием оглядел метровое колесо машины, пнул его ногой.

— Молодцы автомобилестроители! Шесть проколов, а давление все равно держит! — Он покосился на Фросина. Тот молчал.— И рвы преодолевает до двух метров...

Фросин и сам знал, что машина, с ее шестью колесами, расположенными попарно в носу, корме и посередине шасси, обладает высокой проходимостью. Он и сам мог бы рассказать про систему автоподкачки, про бескамерные шины и про независимый привод на каждое колесо. Но вместо этого он язвительно посоветовал:

— Ты мне про гидромуфту расскажи, про бесступенчатую коробку передач. И про гидроусилители руля!

Тот молчал, и Фросин добил его:

— И как все шесть колес поворачиваются, чтобы радиус поворота меньше был!

Разработчик не выдержал:

— Ты что, думаешь, я сам не знаю, что сроки выходят? Ты пойми — все работает, мелочи какие-то не получаются. Там точность поймать не можем, тут помехи какие-то идут...

Фросин жестко прервал его:

— Ну и сколько ты еще эту точность ловить будешь? Это ты пойми,— он сделал ударение на слове ты,— все сроки вышли. Не выходят, а вышли. Если мы вам машину не передали, значит, мы, завод, плохо сработали.

Разработчик попытался возразить, но Фросин продолжал: