Э. М. Хоумс - Да будем мы прощены

– Пробовал уже, – отвечает он. – Они тут каждые выходные пекут. В штате школы есть кондитер.

– Как ты оказался в этой школе?

– В смысле, что в таком престижном месте делает такой лох, как я? – Он секунду молчит. – У меня был отличный результат по тестам, да и папа тоже «имел влияние». Председатель совета этой сети – весьма активен в товариществе выпускников.

– У тебя тут есть друзья?

– Да, – отвечает он. – Мне тут хорошо. Лучше, чем дома.

– И Эш тоже в подобном месте? – спрашиваю я, прожевывая коричную плюшку.

– У нее иначе. Девочки живут в домиках, не в спальнях. Там меньше соревнования, более по-домашнему.

– Ваша мама отличную работу проделала, выбирая для вас правильные места. – Опускаю в карман спортивной куртки багель с сыром, завернутый в салфетку. Рука на что-то натыкается. – Тесси просила тебе это передать.

Я вытаскиваю из кармана сильно пожеванный кусок сыромятной кожи и отдаю Нейту. Он улыбается. Когда мы выходим из здания, он показывает мне библиотеку:

– Тут примерно полтора миллиона томов и активный обмен с другими библиотеками.

– Лучше, чем в большинстве колледжей и в том, где я преподаю.

– Это ты еще бассейна не видел.

Перед спортзалом нас встречает человек в одежде придворного шута и вручает свитки, перевязанные лентой, – как могло быть в Риме много лет назад.

– Это программа сегодняшнего мероприятия, – говорит Нейт. – Начинается с посвящения. Когда-то это была первая пущенная стрела, сейчас – выстрел из пушки директора. Он из Шотландии.

Почти сразу раздается гудение волынок, и пара волынщиков медленно проходит перед нами по холму, предваряя шествие директора в клетчатом килте, отмахивающего в ритм жезлом вверх и вниз.

– Он там внизу голый, – шепчет Нейт. – Это традиция. И висит у него, как у коня, и он старается, чтобы все об этом узнали.

С травяного склона стреляет пушка, и я рефлекторно пригибаюсь.

– Да начнутся игры! – провозглашает директор.

– А ты спортом занимаешься? – догадываюсь вдруг спросить я.

– Конечно! Хоккей, лакросс, теннис, еще я в межшкольной команде по фехтованию и по плаванию – сегодня и то и другое будет. Еще барьерным бегом занимаюсь и упражнениями на гимнастическом коне. Да, и я записал нас на скалолазание «отцы и сыновья».

– Я даже и не знал, что ты спорт любишь.

И действительно, я видел его только за видеоиграми.

В спортзале тренеры нам напоминают, что игры – «демонстрация наших программ, а не соревнование. Главное – научить их создавать команды, чтобы наши мальчики умели взаимодействовать». Они бросаются ключевыми фразами «среда успешности», «приз для каждого игрока, медали всем, кто участвовал». Но что бы они там ни говорили, а каждый четко следит за всеми победами и поражениями.

– Который ваш? – спрашивает меня кто-то из родителей, кивая в сторону стайки ребят.

– Я с Нейтом, – отвечаю я и чувствую, хотя это теоретически невозможно, как он отшатывается.

– Ну да, – говорит он, ничего не добавляя. Всем все известно.

Смотрю на Нейта – высокого, взъерошенного. Прочие ребята – всех видов, размеров и узоров прыщей. Нейт среди более симпатичных, привлекателен, в отличие от других. В спорте он не среди первых и не среди последних, и ясно одно: все хотят включить его именно в свою команду. Он надежный игрок, ровный и правильный, он не будет жертвовать интересами команды ради личной славы. Я испытываю незнакомое чувство гордости, оно поднимается где-то в груди, приятный такой прилив, когда смотрю, как Нейт баттерфляем перемахивает бассейн. Вздрагиваю, когда на фехтовании второй мальчик делает выпад и «протыкает» Нейта, после чего поединок окончен.

За ленчем возле нашего стола останавливаются многие мальчишки и их матери.

– Если тебе нужно будет когда-нибудь выбирать, куда поехать на каникулы, приезжай к нам кататься на лыжах, – говорит одна.

Другая просто стискивает ему плечо и спрашивает:

– Держишься?

– Справляюсь, – отвечает Нейт.

– Еще бы, – говорит она.

Я съедаю второй кусок торта – просто потому, что он тут лежит, и здесь четыре вида тортов на выбор, так что число два кажется разумным. И как раз жую торт, когда Нейт мне сообщает о скалолазании связок «отец – сын».

– Сразу после ленча, – говорит он, и видно, что ждет с нетерпением.

– Традиция такая, – саркастически замечаю я, отодвигая тарелку. Но поздно – уже исчез целый кусок чизкейка и половина шоколадной слойки.

– Ага, – подтверждает Нейт. – На искусственной стенке под крышей, три этажа высотой. Отцы не обязаны проходить весь путь вверх, но некоторые идут. Есть такие, что хоть сдохни, а должны превзойти ожидания.