Хаим Граде - Цемах Атлас (ешива). Том второй

— Господи, спаси и сохрани! Тьфу, тьфу! — повторяла Веля.

Хайкл был потрясен не меньше ее: он чувствовал, что мама сердится без злобы, поучает его, не выходя при этом из себя.

Торговка фруктами вытерла руки о фартук, как будто омыла их перед произнесением благословения, и изо всех сил постаралась сохранить строгое выражение лица. Однако ее глаза светились удовольствием, на щеках появился румянец. Против воли она тихо рассмеялась счастливым смехом. Веля хотела знать одно: когда и где ее Хайкл выучился этому? Сколько времени прошло с тех пор, как он был маленьким мальчиком? И торговка фруктами вытерла слезы так, словно ей была сообщена добрая весть, что совсем скоро она поведет сына под свадебный балдахин.

На склоне горы сидели Хайкл-виленчанин и Мойше Хаят-логойчанин. За их спинами сверкали на солнце белые, оштукатуренные стены зареченской синагоги. У подножия горы змеилась Виленка. Перекинутый через нее деревянный мост вел в Бернардинский сад. Был жаркий летний день посреди ава-утешителя. Двое парней сидели наверху на жесткой выгоревшей земле. Окружавшие их деревца и кусты застыли на жаре, резную зелень листьев покрывала сероватая пыль. Вода в Виленке спала. Желтоватый поток сонно и лениво змеился между обнажившихся блестящих, влажных черных камней на дне. Хайкл смотрел вниз, в Бернардинский сад, прорезанный тропинками и широкими песчаными дорожками. Он видел густые зеленые лиственные кроны деревьев и четырехугольные клумбы с цветами, пестревшие белым, желтым, красным и фиолетовым. В солнечных лучах искрилась серебристая пыль фонтанов. Лица прогуливавшихся в саду людей было не разглядеть с горы, можно было только по одежде отличить мужчину от женщины. На скамейках, стоявших вдоль берега, сидели люди. Парочки прогуливались по аллеям. На солнце в колясках лежали младенцы, рядом с ними стояли молодые мамы. Хайкл увидел прогуливающихся мужчину и женщину и стал воображать, что у этой женщины высокий бледный лоб, от шляпы с широкими полями на ее лицо падает тень, она улыбается дружелюбно, но прохладно, и она наверняка еще не замужем, и этот мужчина, идущий рядом с ней, не ее муж; у него была простоватая широкая физиономия и жирные волосы, один из компании богатых бездельников, парень с бычьими глазами, дурак, болтун! И Хайкл не мог понять, о чем разговаривает эта умная и тоскующая женщина на другом берегу с таким грубым и примитивным ничтожеством, как ее спутник.

Чем смотреть на мрачного логойчанина, сидевшего рядом, Хайкл предпочитал разглядывать краснокирпичный монастырь бернардинцев. Его готические шпили и башни выглядели так, словно были построены из солнечных лучей и затвердевшего пламени. Далеко над фахверковыми зданиями с металлическими крышами и лесом печных труб торчали, вытянувшись к небу, три больших креста Крестовой горы. На светлом и тихом горизонте стояла, как большой корабль, Замковая гора с разрушенной крепостью древних литовских князей. Широкой быстрой Вилии Хайкл не мог видеть с Зареченской горы. Он закрыл глаза и представил, что делается у берега большой реки в такой жаркий летний день. И он, и логойчанин стеснялись посмотреть женщине в лицо, а там, у воды, мужчины и женщины не стесняются расхаживать на три четверти голыми и купаться вместе. Лодки с белыми парусами и длинные узкие весельные лодки, набитые девушками в пестрых купальниках, выглядели как полные кузовки с красной земляникой, черникой и голубикой. На стадионе «Маккаби» [220] Стадион еврейского спортивного общества «Маккаби». прыгали с высоких трамплинов в воду, состязались в плавании, по радио играла музыка и почти обнаженные парочки танцевали босыми ногами на горячем песке. Выше по течению, после «диких» пляжей тянулись сосновые леса Антоколя [221] Антоколь, современное литовское название — Антакальнис (Antakalnis) — район Вильнюса. и Волокумпии [222] Волокумпия, современное литовское название — Валакампяй (Valakampiai) — район Вильнюса. . Весь день прозагорав и проплескавшись в Вилие, парочки шли «остудиться» в лес, а вечером прогуливались в высокой ржи. Молодые женщины, одетые в короткие платьица из ткани в цветочек, держали в руках тросточки из тонких ветвей с вырезанными на свежей коре колечками. От того, что они часами жарились на солнце, девушки чувствовали в теле легкую дрожь и жжение желания. У парней были бронзовые лица и растрепанные челки. Они носили гольфы, короткие широкие штаны с ремешками, затягивающимися под коленями, и белые рубашки с отложными воротничками и закатанными рукавами, открывавшими их мускулистые руки. Молодые люди бренчали на мандолинах, пели, а девушки, шедшие рядом, бросали тоскующие бархатные взгляды туда, где небо спускалось к высоким золотым волнующимся колосьям. За Антоколем и Волокумпией тянулись поля и леса местечка Неменчин. Там, в лесном домике, сидел Махазе-Авром и перечитывал маленькую книжечку Мишны берлинского издания. Он не думал о том, что делается на окрестных дачах. Не думал он больше и о своем ученике, оставшемся в Вильне.