Хаим Граде - Цемах Атлас (ешива). Том второй

На Синагогальной улице навстречу ему попался Мейлахка-виленчанин. Вообще-то Мейлахка был сильно обижен тем, что Махазе-Авром взял себе в ученики не его. Тем не менее он очень обрадовался своему старшему земляку и сразу же доверил ему тайну: во второй половине странноприимного дома, где ночевали пришлые бедняки, ночевал и еврей, ходивший по Валкеникам с шарманкой и клеткой. На клетке сидел зеленый попугай, привязанный цепочкой за ногу, а в клетке — большая белая мышь, вытягивавшая из коробочки билетики на счастье. Мейлахка знал, что тратит время впустую, отвлекаясь от изучения Торы, но его тянуло как магнитом к этому зеленому попугаю, болтавшему, как человек, и к этой мыши с острыми зубками, которая ела с руки. Кроме того, ему было ужасно интересно узнать, что написано в билетиках. Однако хозяин шарманки и животных был злой. Если ему не давали десять грошей, он не позволял покрутить ручку играющего ящика и не давал мыши вытащить ни одного билетика.

— Я ему уже отдал все мои десятигрошовые монетки, может быть, даже целых три злотых, которые мама прислала мне на расходы, — вздыхал Мейлехка, как старый аскет, признающий, что не выдержал испытания.

— А отца Герцки ты видишь в странноприимном доме? — спросил Хайкл. — Я слыхал, что он там живет. Ты не разговаривал с ним?

Мейлахка рассказал, что прежде он прятался от отца Герцки, так он его напугал своими бешеными глазами и драной одеждой. Однако вчера ночью он стоял около шарманки, а мышь вытягивала для него билетик. И тут он почувствовал, что его кто-то гладит по голове. Он оглянулся и увидел, что это отец Герцки. Табачник стал расспрашивать, как у него дела, и поучал его, говоря, что изучающему Тору не подобает вытягивать билетики. Полевая мышь, сказал он, не может вытащить счастья для человека. Человек сам определяет свою судьбу в соответствии с тем, чего он заслуживает. Мейлахка снова начал вздыхать: что делать, если его все-таки тянет к этим животным, особенно к попугаю? Он зеленый, с желтым чубом и кривым клювом. Шарманщик говорит, что этому попугаю, наверное, уже сто лет.

— А обо мне Вова Барбитолер спрашивал? — перебил его Хайкл.

— Он сказал мне, что знает, у кого вы учитесь, и что пойдет к вашему ребе. Он мне еще сказал, что перед тем, как уехать, даст мне хороший подарок, — ответил Мейлахка, скромно рассматривая свои ручки с маленькими пальчиками.

— За что он тебе даст хороший подарок? За то, что ты играешь с мышью? — спросил с подозрением Хайкл. Он знал, что этот маленький праведничек не прочь поболтать и что он мог запросто рассказать табачнику историю про него, Хайкла, и дочку Фрейды Воробей. — Скажи правду, что ты ему обо мне такого рассказал, что он пообещал тебе за это подарок?

Глаза Мейлахки, которые всего за минуту до этого были еще освещены мечтой о зеленой птице, зажглись гневом:

— Рассказать то, о чем все знают, — это не злословие. И я у отца Герцки не просил никакого подарка. Он сам сказал, что даст мне подарок, потому что уверен, что я буду продолжать изучать Тору, но вы, сказал он, не останетесь при изучении Торы! — И Мейлахка отодвинулся от своего старшего земляка, меча в него злые искры из своих глазенок.

«Значит, отец Герцки придет на смолокурню», — подумал Хайкл, но он не хотел заранее трястись от страха, поэтому сразу же по приходу в комнату ребе открыл Гемору и начал читать: «…Сам он говорил с женщиной о делах, связанных с ее разводом и с ее замужеством…» [22] Вавилонский Талмуд, трактат «Кидушин», 6:1. Реб Авром-Шая стоял напротив него со своим маленьким томиком Геморы в руке, и по дрожи в голосе Хайкла понимал, что тот сильно взволнован.

— Что случилось? Как дела у твоего отца? — спросил он.

— В Валкеники приехал Вова Барбитолер! — не выдержал ученик и рассказал, кто такой Вова Барбитолер, почему он стал заклятым врагом директора ешивы и его, Хайкла, врагом тоже. Реб Авром-Шая слушал его с широко раскрытыми глазами, полными страха и растерянности. Кончик его носа побледнел.

— Ты — дикарь, и этот директор ешивы — тоже дикарь, — пожал он плечами и гневно рассмеялся. — Все мальчишки уже изучают Тору, но только этого табачникова сынка, подозреваемого в воровстве, как ты говоришь, только его одного не хватало в ешиве ее директору и тебе?

— Я точно знаю, что Вова Барбитолер собирается прийти на смолокурню и устроить скандал! — воскликнул Хайкл, ожидая, что ребе от страха содрогнется.

Реб Авром-Шая не ответил, как будто ничего не услышал. Он над чем-то долго размышлял, а потом сказал: