Сергей Марьяшин - Нф-100 - Роботы божьи

Другая его часть, вредная и своевольная, торжествующе ликовала, забыв обо всех опасностях, что свалились на них с Наташей. От допущения, что рассказ священника - правда, Егора охватил сладкий ужас. Он буквально кожей чувствовал, что в этой жуткой новости, которую он узнал от Авдеева, кроется возможность - пока неизвестная, но грандиозная. Возможность чего? В уме само собой всплыло слово "свобода". Парадоксально, но узнав о человеческом рабстве, он испытал огромное облегчение - словно невидимый груз, давивший его всю жизнь, ставший привычным и оттого незаметным, внезапно свалился с плеч. Егор почувствовал неведомую ему прежде легкость, умственную и даже телесную, будто эта тяжесть и освобождение от нее и впрямь были реальными.

Идея свободы, еще неясная, забрезжила перед ним. Знание о Хозяевах сулило волнующую неизвестность, приключение и свободу: свободу от вязкого болота повседневности и привычной рутины, от бессмысленной суеты, от жизни белки в колесе, от предопределенности судьбы и более того - от законов физики и жесткой детерминированности его каждодневного существования. "Война все спишет", любил говаривать Сурмилов; это была одна из любимых мишкиных фразочек. В данном случае "войной" были Хозяева, одним фактом своего бытия перечеркивавшие привычное мироустройство вместе со всем, что Егору в нем не нравилось - а не нравилось ему многое. Идея существования Хозяев человечества привела его в пугающий восторг.

Но главное, в чем он не признался бы никому на свете, даже Наташе: страшная весть священника обещала свободу от ответственности за себя и свою жизнь... свободу от себя! Свободу от тирании ума, застарелых комплексов и постылых ограничивающих мнений, вложенных ему в голову еще в нежном детстве. К счастью, Наташа не могла его слышать, потому что это были еще не мысли, а то, что им предшествует: ощущения, мыслеформы, зародыши слов. Они возникли так быстро, что не успели облечься в слова, пробежав в его мозгу яркой молнией и исчезнув там же, откуда возникли. От вида мрачных бездн, на миг приоткрывшихся в его душе под влиянием рассказа священника, по коже Егора побежали мурашки.

- Ты поверил, - тихо сказал Авдеев, вглядываясь в побледневшее лицо Егора.

Егор подавленно молчал, будучи не в силах вымолвить ни слова. Он почувствовал озноб, хотя сидел под прямыми лучами жаркого солнца.

- Почему мы должны вам верить? - строго спросила Наташа. - У вас нет доказательств. Ничего, кроме ваших слов.

- У меня есть доказательства. Но не для тебя - для него. Чтобы узнать, как обстоят дела на самом деле, человек должен умереть. Я не знаю, как вы умираете и что ждет вас за чертой. Может быть, это доказательство сошло бы и для тебя. Но я, правда, не знаю.

- А можно, чтобы никто не умирал? Должны ведь быть другие пути?

- Можно, - согласился Авдеев. - Я знаю человека, который побывал там. Он вернулся с того света, сохранив ясную память о путешествии. Такое случается очень редко. Может быть, ты поверишь ему, раз не веришь мне.

- А кто он, я его знаю? - спросил вынырнувший из самоуглубления Егор.

- Мой бывший прихожанин. Ты его видел, но вряд ли помнишь: он перестал посещать мессы, когда ты был еще маленьким ребенком.

- Отморозок?

- Наш современник. И с чипом у него все в порядке. Это из-за него я приезжал к Глостину.

Егор оживился. Его интересовало все, связанное с Глостиным - не из-за личности директора, которую он находил вполне заурядной, а потому, что тот еще не выплатил половину гонорара. И неизвестно, выплатит ли, освободившись из тюрьмы. Глостин мог отказаться платить - ведь Дубина так и не произнес речь. Не по вине Егора, хотя... Егор вспомнил первую и единственную фразу робота, произнесенную им перед нападением на председателя Дуньтаня: "Я скажу по-простому, по-нашему..." Что он имел в виду, интересно? Егор дернул головой, отгоняя тревожные мысли. Нет, ну не он же виноват в том, что двигательная система боксера сошла с ума и заставила его ударить старика. Он лишь написал речь, не более того.

Священник окончательно успокоился. Он заговорил ровным мертвым голосом, пугающе похожим на порожденные цифровыми синтезаторами монотонные голоса андроидов прошлого.

- Это случилось почти двадцать лет назад. Вряд ли ты знаешь, но перед тем, как стать известной и уважаемой персоной, учредителем компании "Уральские роботы" и владельцем бренда "Иван Дубина", Леонид Глостин занимался противозаконной деятельностью.

Егор вспомнил пьяный рассказ директора о его первом неудачном бизнесе после увольнения с военной службы, коммерческом хосписе. Глостин похвалялся, что при ликвидации заведения сумел быстро извести всех стариков и старух и даже немного заработал на этом. Он предлагал их детям комплекты для безболезненной эвтаназии со скидками. Но директор никогда не говорил, что бизнес был незаконным. Впрочем, Глостин тогда столько выпил, что мог просто завраться или неудачно пошутить.