Йозеф Рот - Сказка 1002-й ночи

Бродя в печали, чтобы не сказать в отчаянии, по Зиверингу, он принял вдруг нелепое решение купить глиняную трубку. И вошел в лавку Алоиза Шинагля, ожидая обнаружить там пожилого почтенного хозяина. Дверь лавки была снабжена колокольчиком, издавшим пронзительную трель. Но не от этого вздрогнул барон Тайтингер. Он был поражен, даже испуган тем, что вместо старого торговца трубками, которого он рассчитывал здесь застать, за прилавком появилось существо, показавшееся ему отлично знакомым: если уж не графиня В. собственной персоной, то совершенно определенно ее родная сестра. Для начала он решил растянуть на возможно более долгое время процесс осмотра трубок, в которых, впрочем, совершенно не разбирался.

Это были смешные трубки и смешные цены. Притворяясь, будто пробует трубки, поднося их ко рту, дуя в каждую — для чего ему пришлось припомнить, как это делал его покойный батюшка, старый гофрат Тайтингер, когда сын сопровождал его однажды в Ольмюц, куда гофрат отправился именно за трубками, — он украдкой усердно всматривался в нежное лицо девушки-двойняшки. Да, никаких сомнений, она выглядела точь-в-точь как графиня В.: те же фиалково-незабудковые глаза, та же линия начала волос над невысоким лбом, тот же пепельно-белокурый узел волос на затылке — он был виден, когда девушка отворачивалась, чтобы поискать на стенных полках новые трубки; тот же разрез глаз и та же милая, чуть насмешливая улыбка; те же движения рук и те же милые ямочки на сгибе локтей.

Чем ближе клонился день к вечеру, тем ярче сияли в лавке золотые пуговицы на мундире ротмистра. Трубки еще вполне можно было разглядеть, но девушке-двойняшке графини В. стало как-то неловко оставаться наедине с незнакомым офицером в полумраке, и она зажгла круглую лампу над стойкой, рядом с прилавком, на котором были разложены трубки. Лампа загорелась, лишь покоптив и помигав для начала. Тайтингер купил пятнадцать совершенно не нужных ему глиняных трубок. Еще он спросил:

— А чем, собственно, занимается ваш батюшка, милая барышня?

— Мой отец — печник Алоиз Шинагль, — ответила она. — Трубки он тоже делает, но это так, между прочим. А по большей части наши клиенты те, кому нужны печки. В лавку к нам редко кто заглядывает. Трубки у людей давно есть.

— Я приду, — сказал барон Тайтингер, — завтра еще раз. Мне нужно много трубок.

И он пришел на следующий день с денщиком и купил по меньшей мере шестьдесят трубок.

Через три дня он опять был в Зиверинге, найдя это «очаровательным». Была суббота, три часа пополудни, и Мицци встретила его как старого знакомого, хотя на сей раз Тайтингер был в штатском. Погода стояла теплая и солнечная. Мицци заперла лавку, села в фиакр, и они отправились к Кронбауэру.

Они отправились к Кронбауэру, а три часа спустя Мицци поведала малознакомому господину, что она считай что обручена. Обручена с Ксандлем Паррайнером, цирюльником и парикмахером. И гуляет с ним каждое воскресенье.

Все это были россказни, совершенно не занимавшие Тайтингера, да и слушал он их вполуха. Собственно говоря, он решил, будто эта славная девушка хочет порекомендовать ему хорошего брадобрея.

— Ну хорошо, пришли его! Пришли его ко мне, — сказал он. — Херренгассе, два, второй этаж.

Очень скоро Тайтингер обнаружил, что Мицци ему наскучила. А в один прекрасный день она сообщила ему, что беременна, и это состояние нельзя было назвать даже «скучным», оно было «пошлым». Услышав такую новость, Тайтингер отправился к нотариусу. Тайтингер не любил ни графиню В., ни уж подавно Мицци Шинагль, похожую на нее лишь внешне. Любил он, как водится, только самого себя.

Как предписывали правила тех дней, нотариус посоветовал откупиться галантерейной лавкой. Все господа, дела которых он вел, устроили, по его словам, такие вот магазинчики. Все дамы и посейчас при них и премного довольны.

Итак, барон взял двухмесячный отпуск и отправился в Бачки, имение своего дяди по материнской линии, куда до него не могла дойти никакая почта.

И действительно, до него не дошло ни одно из страстных любовных посланий, которые беспрерывно писала Мицци Шинагль. Она писала их на единственный известный ей адрес Тайтингера, на Херренгассе, 2. Доктор Маурер, секретарь Тайтингера, умевший различать почерка, рвал эти письма не читая.

Когда барон Тайтингер вернулся из Бачков, галантерейная лавка Мицци Шинагль на Парцелангассе уже была устроена и работа в ней шла полным ходом. Мицци Шинагль была на девятом месяце.