Евгений Комарницкий - Эныч

Хохот возобновляется.

— Ну, как хотите. Не верите и не надо, — толстяк подносит кружку к губам, сдувает несуществующую пену.

— Ты со своей Перестройкой самое интересное пропустил, — вдоволь насмеявшись, говорит Гвоздь, чеша нос. Принимает от подростка следующую бутылку. — Не видел, как жестянка горела. Приятное было зрелище! Весь город на балконы повылазил. Говорят, ихняя заводская администрация случайно, по-пьяни, попробовала свои консервы, и у них всех шарики за ролики закатились. Директор самолично сиганул с горящим окурком в цистерну с солярой.

— Хорошо, коли так. Консервов этих мы в глаза не видели, — толстяк поглядывает на бутылку, содержимое которой исчезает во рту Гвоздя. — Пусть теперь и другие почмекают… Оставь глотнуть-то!

— Послушайте, мужички, — обращается к компании Александр, — вы не видели Леньку Бурбулиса?

— Кого?! — переспрашивает слепой. — Бурбулиса?! Бежим, ребята!!

Слепой, размахивая тростью, врезается в толпу. За ним устремляются Гвоздь и подросток. Толстяк секунду мешкает, потом бросает кружку и также срывается с места.

Саша с недоумением смотрит вслед исчезнувшим любителям вермута. Оглядывается в поисках старшего лейтенанта.

Примостившись на перевернутом ящике, старший лейтенант Волохонский листает мятый журнал. Перелистнув очередную страницу, задирает штанину, почесывает шерстяную икру. Лицо Волохонского — сама рассеянность. Лейтенант внимательно слушает разглагольствования Семена.

— Подходит для этого дела лучше всего солидная дама, типа Дорониной. Ты с ней ложишься, конечно, но перед этим, понимаешь ли, вы плотно отужинываете в Доме Кино. В процессе вашего спального общения выбираешь момент, углубляешься до упора, шепчешь ей на ухо ласковое словечко и быстро вынимаешь, одновременно резко надавливая на дамин живот. Результат: удивительное выражение ее лица и загаженная постель. Ты встаешь, закуриваешь сигарету и говоришь: «Ах, какое несчастье, мадам! Что же это такое?.. Опять Ефремов попутал…». Подходишь к окну. Смотришь на звезды. Добавляешь: «Какая нерасторжимая связь… Природа и мы…».

Перед носом у Волохонского снова появляется кружка. Над ней — бинты.

— Давай знакомиться, вегетарианец. Я — Федор. А тебя как звать? Бери пиво, пей. Я мириться пришел.

Лейтенант опускает штанину.

— Лукой, — нехотя отвечает он.

— Бери. Не сомневайся, Лука, — уговаривает Федор. — Ты уж меня извини за грубеж. Погорячился я.

— А я и не сомневаюсь, — Волохонский принимает кружку, разглядывает подозрительного цвета жидкость. — Но пьи любых обстоятельствах себя контьеиевать надо, Федой.

— Знаю я. Сам из-за своего характера мучаюсь, — хоронит взор Федор, — а ничего не могу. Судьба…

Он снова смотрит на Волохонского:

— И все-таки, вот ей Дя, а не могу я понять, почему все только тем и занимаются, что защищают босых? Вот ты — босой?

— Я укьяинец, — Волохонский ставит кружку на землю, закрывает журнал, скручивает его и постукивает по коленке. — Но это язве игьяет какую-то ёль?

— Малорус, выходит, — оживает голос Федора. — Ты подвинься, брат-галушка, а то мне неудобно на согнутых сидеть…

Волохонский освобождает кусочек ящика. Усач присаживается, пододвигает к ногам кружки с пивом.

— А я грешным делом подумал, Лука, что ты босой. Внешность у тебя, извини, такая… И со спины и в профиль — типичный босяк. «Эр» не выговариваешь. И вообще…

— Мало ли кто «эй» не выговаивает. Ленин тоже кайтавил, но не все же у него в семье босые были. Только одна бабушка по матери. Ну и что?

Глаза Федора округляются.

— Как?!

— А вот так, — говорит Волохонский, вздергивая подбородок. — Или Кай Майке? Основоположник.

— Маркс — ладно. Хрен с ним, с бородой. Но насчет Ленина, сознайся, ты тюлю гонишь. Чтобы Ленин — и босой?!

— Босой-босой, — заверяет собеседника Волохонский. — Не ожидали, Федой? А вы, оказывается, необьязованный человек! Стыдно не знать элементайных вещей. Вот если бы не босые в семнадцатом, то жили бы вы тепей под игом импейиалистов. А скоее всего, и не жили бы вовсе. Не выносила бы вас мама под сейдцем. А как вы думали?

— А никак — дядек тебя растак! — переходит в контратаку Федор. — Полощи мозги кому-нибудь другому. Нашел дурака. Тебя послушать, так выходит, что без босых вообще бы мир не стоял. Так что ли?

— Хм… А знаете, Федой, — кивает своему оппоненту старший лейтенант, снова беря и рассматривая кружку, — вы на пьявильном пути. Хотя и сами об этом не догадываетесь. Давайте-ка вместе пьейдемся по истоическим вехам нашей цивилизации. Итак, человеческое общество на зайе. Вайвайство, беспоядки, хаос… Кто, по-вашему, бейет инициативу в свои юки? Ну?..