Руди Данциг - В честь пропавшего солдата (1984-1985)

Это звучит безосновательно, то что они сказали, и глубоко меня задевает; но, тем не менее, я убеждён, что они правы; это действительно их мост, всё, что моё — находится в Амстердаме. Я слишком взволнован, чтобы протестовать, и к тому же я не знаю, что бы я предпочёл на данный момент — побыть одному или идти с ними к мосту.

Не говоря ни слова, я оборачиваюсь и начинаю свой путь назад, к дому. По дороге, заметив, что кто-то есть у отдалённых домов, я кричу:

«Там за мостом американцы, немцев победили. Урра, мы освобождены!» Я успокаиваюсь только в Лааксуме, перелезаю через забор, перебегаю пастбище и застаю Мем и Пики в одиночестве, нереально тихих, в сверкающей чистотой гостиной. Запыхавшись, я прислоняюсь к её стулу:

«Мем, немцы ушли, и появились американские машины…»

Мем присела — ожидаемая реакция на важные новости — и смотрит на меня широко открытыми глазами.

«Ах, да, малыш, да. Хейт уже рассказал нам. Это правда? Ах, Пики…», — она хватает девочку и прижимает её с грубой нежностью к себе.

«Слышишь ты, что говорит Йерун? Немцы действительно ушли, они прошли напрямик через ту деревню. Надеюсь, что Янси и Мейнт не пошли к мосту?», — добавляет она осторожно и подозрительно. Через десять минут я уже бегу обратно, удивляясь, что Мем не загрузила меня работой, и тем, что она не пошла вместе со мной в Вамс, чтобы своими глазами увидеть то, что там происходит. Но она сказала, что там всё еще воюют — не видел ли я там какого-нибудь оружия? — И что я должен найти Янси и Мейнта и привести их домой, в противном случае пусть готовятся к худшему.

Задыхаясь, с заболевшим от криков горлом, словно дикарь, размахивая руками, измученный, я бегу обратно в деревню.

Там и тут вдоль деревенской улицы нерешительно развеваются флаги, словно робко вытянутые вверх руки. Вид непривычно украшенной улицы увеличивает моё волнение ещё больше, мне кажется, что всё это делается для меня. Флаги, волнения, напряжение — это конец моего изгнания, приход американцев означает конец моей разлуки с родителями, они приедут и заберут меня домой!

После серой зимней спячки это кульминация, которую все мы, кажется, подсознательно ожидали. Окружающее всеобщее оживление, которое передается мне, щекочет у меня в носу, кружит и пьянит. Мои ноги легко бегут и громыхают по брусчатке, выбивая неравномерный ритм. Одно из моих сабо, разбитое и скрепленное стальной лентой, издает звук, отличный от звука другого сабо, и в моих ушах начинает звенеть мелодия: свобода, освобождают, освобожденный…

На перекрёстке больше никого нет и пересечение трех дорог лежит в утреннем тихом солнечном свете, а надо мной господствует почти воскресное настроение. Я прохожу мимо школы. Куда же все делись? У моста, становится понятным мне, там собралась такая толпа, которую я сроду не видал, кроме как на похоронах пасторской жены. Я прокладываю свой путь сквозь толпу и разыскиваю Янси и Мейнта. Из-за спины в тёмной одежде и грязном рабочем комбинезоне я неожиданно вижу разрушенный мост. Середина моста обвалилась в воду, это шокирующая картина разрушения резко контрастирует с окружающим умиротворённым сельским пейзажем. Оборванные перила, куски досок, деформированные опоры, скрывающиеся под водой — это выглядит непоправимо, навечно и безнадёжно уничтоженным. Я смотрю со страхом и ужасом. Мост, словно большое животное, подстреленное, рухнувшее умирать: никогда больше не воскреснет, понимаю я, это невозможно больше исправить. Внезапно я начинаю сомневаться, что война скоро закончится.

Я жмусь к другим детям, молчаливо и печально стоящим на берегу канала. Я неуверенно останавливаюсь, боюсь двигаться дальше, мой восторг начинает оборачиваться паникой.

Впереди стоит Мейнт. А где же Янси? Я должен их обоих привести домой, им необходимо срочно уходить отсюда в Лааксум, к тишине и морю.

«Ты видел американцев? Они там стоят, это точно они».

Один мальчик из деревни толкает меня вперёд и указывает на другую сторону канала..

«Наши освободители, мы свободны!»

Он снова машет и кричит сквозь слёзы: «Да здравствует Королева!» [8] Нидерланды являются королевством

С другой стороны канала несколько зелёных грузовиков, между которыми бегают солдаты, а также несколько странных открытых машин, безобидных и маленьких, выглядящих словно игрушки. Разочарованно я смотрю на эту мирную картину, имеющую так мало общего с войной, и наблюдаю, как горстка солдат спокойно, не торопясь, передвигается среди машин, таская сваи и укладывая на траву мешки с чем-то. То что мы тут, их нисколько не смущает, они не обращают на нас внимания и даже не смотрят на нас. Армия на горизонте — это совсем не то, что я представлял себе под словом «освобождение» — масса солдат, шествующих под звуки труб с пушками, винтовками и знамёнами; огромные толпы ликующих героических бойцов, запыленных, грязных и усталых, но идущих под победные марши. Триумфальное появление героев…