Георгий Эсаул - Алиса Длинные Ноги Искуплениеъ

Королева и заключённая - союз Земли и Воды!

Любовался очами, впитывал каждой клеточкой умопомрачительную игру, не описанную ни одним баснописцем, не воспетую эльфами.

Она пихает её, та пихает эту; хохот, веселье, блистательная красота - искры из очей, как у котов на мясобойне.

Понял я, что скину сейчас сюртук и повешусь от безграничного восторга - ничего подобного никогда больше не испытаю, не сформирую своё новое мировоззрение, потому что видел ВСЁ!

Может быть, не Королева и узница барахтались, а - Правда и Истина, но тогда я - третий, лишний, и имя мне - Ложь! - охранник докурил, похлопал младшего десятника по плечу, поднял на него нежный - проникающий в нутро - взгляд. - Вышел из камеры и понял - жизнь моя в опричниках закончилась, я перешел на новый виток - осмысления; прилягу под ракитовый куст, положу рядом меч и лук - чтобы гарпий и фей отгонять - гарпии мяса моего желают, а феи - плоти любовной; закончу жизнь в раздумьях - горячий камень в теле человека! - Стражник подскочил, словно в белой лихорадке - скидывал с себя одежду, обогнал по скорости раздевающуюся танцовщицу на столе в кабаке. - Собачку Мумуку заберу у Короля, утопить её приказали, потому что Королеву за пальчик укусила; не нахожу греха на собачке - я бы сам искусал Королеву, выпил её жизненные соки, не вампир, но Королева скачет, соблазняет - одобряю собачку за смелость и решительность, кобель Мумука! - Стражник конфузился в одном кожаном фартуке, раздумывал - снять, или остаться героем одетым, махнул рукой, отогнал микроскопическую фею (с фонариком в руке).

- Зачем, почему ты не умер, когда тебя укусил оборотень? - начальник стражи схватился за голову, раскачивался, подвывал эль-койотом на поминках вурдалака. - Из стражи уходят вперед ногами, я обязан убить тебя, а кишки развесить на городских стенах, чтобы домохозяйки знали, что у их возлюбленных в животе.

Мы с тобой, Фирс, прошли Лукоморье, Средиморье, Средиземье, Дальноморье, Ближнеземье; орки склоняли перед нами своих зеленых пузатых жен, эльфийки плели для нас венки из шиповника, мы пользовались авторитетом в кабаках гномов и не жалели денег на расходы, пили вёдрами, купались в крови врагов.

Теперь - я по Уставу - должен отсечь тебе голову, распороть живот - представление для молодежи; пусть знают, что их ожидает в аду, если самовольно покинут стражу без разрешения парнокопытного магистра! - Начальник стражи подпрыгнул, из очей выплеснуло чёрное пламя - огонь чёрных алмазов. - АХАХА!

Ты, дружище - стяжатель!

Ты завидовал мне, возбуждался до безумия, когда я на гравёрах изображал свою невесту Афину в купальне!

Ненавидел женщин с веселой улыбкой на сахарном личике!

Что ж ты сошёл с ума после голой Королевы и длинноного красавицы?

Мумуку пожалел, а меня не жалеешь, пёс с внушительными клыками мясоеда?

Присяду тебе на колени - узнаешь, сколько весит твой боевой дружок! - начальник стражи бегал по коридору в волнении, поднимал за руки опричников, заглядывал им в глаза, безнадежно опускал обратно - не находил в очах желаемого - так кошка разрывает пакет, а в пакете - вакуум с голодными очами.

- Сантьяго, каждый сойдет с ума, если увидит недоступное, возвышенное, красивое до посинения щёк, до содрогания мошонки в локальном землетрясении! - Пожилой воин - с серебряными колокольчиками на усах - успокаивал начальника стражи, хозяйственно шарил у него по карманам, пока в сознание не придёт. - Фирс Королеву голую увидал и с ума сошёл, а ты только от предположений, от мыслей разум теряешь, рассыпаешь его мелким горохом по полу.

Я баб нарочно некрасивых выбираю, потому что с красивыми - почётно, сладостно, но - страшно, убивают красотой, подпитывают свою прелесть моими эмоциями и деньгами - так пиявка живёт за счет акулы.

Не только Фирс - Магрибский колдун Антоний сошёл с ума от красоты.

Я на ярмарке сапоги покупал для себя, а для подружки - перец молотый; подруга потребует с меня денег, а я ей в глаза и в рот - перец - На! Жируй, дочь русалки!

Притомился, зашёл в корчму - ведро фиолетового крепкого заказал и корочку Средиморского хлеба с тмином, от тмина у меня глаза вылезают красиво, как у мертвого рака.

В тот день предстояли мне хлопоты и дальняя дорога - не в ад и не в Райские кущи!

Пью фиолетовое крепкое, на столах - как водится - танцовщицы обнаженные, руки, ноги поднимают, сюсюкают - умиление, отрада!

Вдруг, из ниоткуда возник на дубовой лавке рядом со мной монстр в чёрном балахоне, в чёрном капюшоне, с кровавыми слезами из очей.