Джин Вебстер - Папочка-длинные-ноги

Джин Вебстер

Папочка-длинные-ноги

Перевела с английского Зоя Корнеева

ДЖИН ВЕБСТЕР родилась в 1876 году в Нью-Йорке. Она принадлежала к известной семье издателей. Названная Алисой Чандлер Вебстер, она сменила имя, еще учась в колледже, - точно так. как поступила ее самая известная героиня в "Папочке-Длинные-Ноги". Ее двоюродным дедушкой был Марк Твен, а ее отец разбогател после того, как издал "Приключения Гекльберри Финна". Это дало ему возможность послать дочь в дорогой пансион, а затем в Вассар. В Вассаре Джин Вебстер начала писать болтливую колонку о своем колледже для местной газеты. Позже она собрала эти колонки и. издала отдельной книгой, названной "Когда Патти попала в колледж". Позже Джин Вебстер стала известна как ведущая американская юмористка, а ее роман "Папочка-Длинные-Ноги" стал настоящим бестселлером, удачной пьесой и основой для пяти (по крайней мере) направлений, включая музыкальное (в 1955 году) с Лесли Кэрон и Фрэдом Астером. Она умерла в 1916 г. вскоре после появления "Дорогого врага" продолжения "Папочки-Длинные-Ноги".

Голубая среда

Первая среда каждого месяца - был Совершенно Ужасный День, который нужно было ждать со страхом, выносить с мужеством и забыть как можно скорее. На каждом этаже не должно быть ни пятнышка, на каждом стуле ни пылинки, на каждой кровати - ни морщинки. Девяносто семь скорченных маленьких сирот должны быть вычищены и одеты в свеженакрахмаленные льняные полосатые одежды; и всем девяноста семи напоминали о хороших манерах и приказывали говорить "Да, сэр", "Нет, сэр", - всякий раз, когда к ним обращался опекун.

Это было несчастное время, и бедная Джеруша Аббат, будучи старшей из сирот по возрасту, должна была принимать на себя главный удар. Но и эта особая среда, подобно другим своим предшественницам, добралась, наконец, до финала. Джеруша освободилась от буфета, где она делала сэндвичи для гостей приюта, и возвратилась наверх выполнять свою обычную работу. Под ее особым контролем была комната F, где одиннадцать малышей, от четырех до семи, занимали одиннадцать детских кроваток. Джеруша собрала своих подопечных, привела в порядок их растрепанные волосы, вытерла им носы и выстроила в благонравную послушную линию по направлению к столовой, где в течение блаженного получаса они будут заниматься хлебом с молоком и сливовым пудингом.

Затем она плюхнулась на диван у окна и прислонилась пульсирующим виском к холодному стеклу. Сегодня она была на ногах с пяти часов утра, выполняя любое приказание сварливой и суетливой экономки. Миссис Липпетт за кулисами не всегда выдерживала то спокойствие и благородное достоинство, с которым принимала Опекунов и дам-гостий. Джеруша пристально смотрела через открытый, вытянувшийся от мороза газон, поверх высокого железного забора, отмечавшего границы приюта, на неровную поверхность горных хребтов с разбросанными внизу поместьями, на шпили деревенских построек, поднимающихся из ветвей голых деревьев.

Подходил к концу день - по ее понятиям, довольно успешный.

Опекуны и инспектирующий комитет выполнили свои обходы, прочли свои отчеты, выпили свой чай, а сейчас торопились к своим приветливым домашним очагам, чтобы забыть надоедливые заботы до следующего месяца. Джеруша подалась вперед, наблюдая с любопытством - и ощущением тоски - вереницу колясок и автомобилей, которая выкатывалась из приютских ворот. В воображении она ехала то в одном, то в другом экипаже к большим домам, рассеянным вдоль склона горы. Она рисовала себя в меховом манто и бархатной шляпе, украшенной перьями, откинувшейся на сиденье и небрежно шепнувшей водителю: "Домой!" Но на пороге дома эта картина делалась расплывчатой.

У Джеруши было воображение, - которое, как говорила Миссис Липпетт, доведет до беды, если она не побережется, - но сильное ее воображение, каковым оно и было, не могло унести ее дальше парадного крыльца роскошного дома, куда она должна была войти. Бедная, полная страстного желания, безрассудно смелая маленькая Джеруша за все свои семнадцать лет никогда не ступала за порог обычного дома; она не могла даже представить картину каждодневных, обычных дел тех, других людей, которые продолжали жить, не тщась заботами о сиротах.

Дже-ру-ша Аб-бат,

Тебя вызывают в контору,

И, я думаю, тебе

Лучше поторопиться!

Томми Диллон, присоединившись в хору, напевая, поднялся по ступенькам, а затем пошел вдоль коридора: его пение становилось громче по приближении к комнате F. Джеруша оторвалась от окна и встретилась лицом к лицу с жизненными трудностями.