Мелвин Эллис - Индеец с тротуара

Теперь ждать недолго, подумал он, если только его не станут искать в других местах, не подумают, что дым — это уловка, попытка запутать их. Где-то он слышал поговорку: «Хитрецы оставляют запутанные следы даже на прямых дорогах». Но в конце концов они появятся, и он будет ждать их. Может, он увидит, как они станут окружать его, все сужая и сужая кольцо, а потом ринутся вперед, в клубах дыма, и увидят, что там нет никого. Он представил себе их недоумевающие лица, когда они подойдут к пещере и увидят, что она пуста. А когда они наконец решат уходить, он обратится к ним, словно с небес:

— Почему бы вам не посмотреть наверх?

Он поднялся и направился к дереву. Подойдя к основанию сосны, он посмотрел вверх. До густого сплетения веток, совсем недавно скрывавших его от глаз преследователей, было далеко, и добраться до них было не так-то просто. Он оперся ладонью о шершавую кору сосны. Может, то, что он задумал, — ребячество, детская затея. Может, когда он крикнет, чья-то нервная рука вскинет ружье и спустит курок. И хотя мысль о пуле не пугала его, думать о том, что придется падать с такой высоты, было страшно.

Он вернулся к костру. Дым расплылся над деревьями белым облаком, и полуденное солнце тускло светило сквозь него, как электрическая лампочка, завешенная марлей.

Пожалуй, можно и поесть, подумал он. На пути в пещеру он остановился. Что это? Он немного выждал. Прислушался. Может, это зверек или птица. Он нырнул в пещеру и вынес оттуда банку фасоли в томате. Он собрался воткнуть в банку нож, как снова раздался какой-то шум. Что это? Хруст ветки? Сук, отодвинутый чьей-то рукой? Кожаный сапог, споткнувшийся о корень? Возникло непреодолимое желание бежать. Мучительно сидеть вот так на поляне и выжидать. Древний инстинкт, благодаря которому в этом мире выжили его предки, взывал к нему, требовал, чтобы он немедленно растворился в кустарнике, как рассеивается в лесу туман.

Он поставил банку с фасолью на землю, сжал костяную ручку ножа и застыл в ожидании. Ни звука. Он наклонился вперед и напрягся, пытаясь одолеть тишину леса. Но он не услышал ничего. Ни птиц, ни насекомых, один лишь треск угасающего костра, костер остывал: смола на зеленых сучьях уже не кипела, угли превращались в пепел.

Острый нож легко вонзился в крышку банки. Чарли выпилил неровный полукруг и отогнул жестяной край, показалась фасоль в густом томатном соусе. Он наклонил банку и, осторожно орудуя острием ножа, поднес ее ко рту и отхлебнул фасоли. «До чего же вкусно!» — с удивлением подумал он. Фасоль действительно была вкусной, он смаковал ее. Хлеб насущный — не пшеница, а фасоль, подумал он. Фасоль и кукуруза. Вот почему они такие вкусные.

Он доел почти все содержимое банки, и вдруг снова услышал треск кустарника. На этот раз он не ошибался. Кто-то наверняка приближался сюда. Он отложил банку, крепко сжал рукоятку ножа и, готовясь к прыжку, полуприсел на корточки. Эту защитную позицию он принял инстинктивно. Разве он не собирался сдаваться? Он же сам разжег для этого дымный костер. А вот теперь он съежился, как загнанный зверь, готовый ринуться вперед, если на него нападут.

Глаза Чарли сузились, ноздри раздулись, лицо побледнело, и кровь отхлынула внутрь, словно скрываясь от тех ран, которые преследователи могли нанести ему.

В какой-то миг он превратился в загнанное животное. Мышцы нот и живота напряглись до предела, мозг сосредоточился на одном. Ни солнца, ни деревьев, ни фасоли, ни папоротника — в этот момент ничего этого не существовало. Он был готов к прыжку, к борьбе.

Кусты у опушки поляны раздвинулись, и на каменистой земле появился человек. Чарли Ночной Ветер привстал, готовый к нападению. Он отвел назад правую руку с ножом, чтобы нанести сильный удар, а левую для устойчивости вытянул в сторону, голову наклонил вниз…

— Чарли, опомнись, да это я!

Какую-то долю секунды он по-прежнему оставался в воинственной позе. И только когда понял, что перед ним не враг, а друг, расслабился.

Донни пересек поляну, затоптал ногами костер и стал раскидывать угли. Они с шипением падали в ручей.

— Какого черта? — прошипел Донни. — Ты что, с ума сошел? Все полицейские, сколько их есть в резервации, несутся сюда!

Чарли присел на камни. Он был совершенно опустошен. Минуту назад он был как острие ножа. Теперь это чувство прошло. Нож выпал из его рук и со звоном стукнулся о камень. Чарли глубоко вздохнул и сник.

— Надо бежать, — сказал Донни. Он нырнул в пещеру и вернулся оттуда с двумя одеялами: — Некогда собирать пожитки, — сказал он, схватил Чарли за руку и рывком поднял его на ноги. — Бежим! Я уже слышал их топот.