Шаукат Сиддики - Божий поселок

— Если позвонит директор, скажи, что я ушел провожать родственника на вокзал,— попросил он Салмана.

Салман проработал несколько часов, но потом у него разболелась голова, и он ушел домой раньше времени. У ворот его дома стояла машина Джафри. Кровь у Салмана закипела. Почти бегом долетел он до ближайшего магазина, купил большой охотничий нож и вернулся домой с твердой решимостью убить и Джафри и Рахшиду. Сжимая в кармане пальто рукоятку ножа, он быстро поднялся по лестнице и толкнул дверь гостиной. Она была пуста. Салман прошел в следующую комнату. На кровати под пологом лежал Джафри, а Рахшида, сидя рядом, массировала ему голову. Салман стиснул крепче в руке нож и крикнул:

— Рахши!

Жена испуганно оглянулась и подошла к нему.

— Говори потише,— зашептала она,— Джафри бедняжка совсем болен.

Салман окинул ее разъяренным взглядом. В это время раздался тихий стон, а затем голос Джафри.

— Салуман, что там случилось? Подойди-ка, пожалуйста, сюда. Чего стоишь, как упрямый ребенок? Иди же сюда,— снова позвал он.

Салман подошел к нему.

— Не отвезешь ли ты меня к какому-нибудь врачу? Я очень плохо себя чувствую.

Он тяжело и хрипло дышал. Салман молча пощупал рукой его лоб.

— О, да у вас высокая температура,— испугался он.

— Мне очень плохо,— постанывая, отозвался Джафри.

— Я сейчас привезу врача,

— Нет, я сам поеду.

Салман помог Джафри спуститься вниз и дойти до машины. Рахшида пошла с ними и села за руль. Салман удивленно взглянул на нее: он даже не знал, что она научилась водить машину.

Они побывали у врача, проводили Джафри до дому и просидели у него до позднего вечера. Рахшида заботливо ухаживала за Джафри, Салман молча наблюдал за ней.

После полуночи домой он возвращался один: Рахшида осталась у постели больного. В кармане у Салмана болталось бесполезное орудие мести — большой охотничий нож.

IV

Повар устроил Султану в доме своего брата. Она жила там уже несколько недель. Хозяин — средних лет, спокойный и неразговорчивый человек, весь день проводил в своей лавчонке на базаре, торгуя мукой и бобами. К Султане он относился с большим уважением, старался, чтобы ее ничем не стесняли, не обижали. Зато жена его была сущей мегерой. Чуть что, она, выкатив глаза, начинала кричать и могла ругаться целыми днями. Каждый год она рожала по ребенку. Одиннадцать эта крикливая женщина уже успела произвести на свет, двенадцатый ждал

своей очереди. Низкорослая, с непомерно широким тазом, чем-то напоминающая объевшуюся буйволицу, хозяйка шныряла по всему дому, никому не давая минуты покоя.

Женщины не понравились друг другу с первого дня, поэтому Султана почти не разговаривала с женой хозяина, не пыталась сблизиться с ней. Домик был небольшой — всего из двух комнат, и одна из них была отведена Султане. Большую часть времени она и проводила там. Аяз в те дни был не совсем здоров. У него прорезались зубки, и он без конца хныкал.

Повар до сих пор не мог подыскать себе работу. Деньги, которые оставались у Султаны, подходили к концу. Два раза в день она питалась вместе с семьей хозяина, но приходилось ежедневно покупать молоко для Аяза, были и другие расходы. Когда денег не осталось совсем, Султана позвала повара и, сняв золотые сережки, попросила продать их.

— Госпожа, что вы делаете?

— Отец, не называйте меня госпожой. Мне стыдно это слышать.

— А как же тогда мне вас называть?

— Как хотите. Вы же знаете, как меня зовут.

— Ну хорошо,— засмеялся старик.— Бог послал мне сразу такую взрослую дочь,— он нежно погладил Султану по голове.— Ты надень эти сережки, у меня еще есть деньги. Пока их хватит, а дальше — бог поможет.

"Султана долго отказывалась, но старик уже открыл свой сундучок и достал оттуда пятьдесят рупий.

Султана взяла деньги, однако на душе у нее было тяжело. «До каких пор я буду ютиться по чужим углам? До каких пор буду брать деньги у бедного старика?» Она не знала, что ей делать. А тут еще этот разговор хозяев...

Была пятница. Хозяин дома в тот день вернулся из лавки раньше, чем обычно. Он принес сладостей и, раздавая их детям, хотел послать немного и Султане, но жена его взбеленилась.

— Хватит! Это уж слишком! Мало у нас у самих едоков, что ли, чтобы кормить всех подряд! Хорош твой брат: посадил нам на шею дармоедку. «Госпожа»!.. Госпожа она для него, он ел ее хлеб! А нам она кто, чтобы кормить ее?

Султана была в своей комнате и отлично слышала каждое ее слово.

— Несчастная, зачем ты говоришь такие вещи? — раздался шепот мужа.— У кого не бывает тяжелых времен? Бедняжка попала в беду. Ну что от нас убудет? Обедает с нами? Ну так что же. Слава богу, мы не голодаем.