Владислав Стрелков - Адам - значит человек! За шаг до Победы

— Приснилося може чого? — предположил младший сержант.

— Возможно. Ребенок ведь…

Абулхаиров поставил мальчишку на брусчатку и присел.

— Тагы шанды,* — пробормотал Бейсенгали и начал отряхивать одежду Вилли.

— Und wir hier gelebt,* — произнес тот, и показал на горящее здание.

— Монды?* — обернулся Абулхаиров.

— Ja, es war unser Haus.*

— Егер анасы кайда?* — спросил сержант, обтирая носовым платком лицо мальчишки.

— Weiß nicht, — захныкал Вилли, — verloren.*

— Егер жас салт боласыз, жылай болмайды! — строго сказал Абулхаиров. — Егер анашым таба бизге берсин.*

Ройко стоял и смотрел удивленно то на Вилли, то на сержанта.

— Темиртасич, ти що, по-нимецьки розумити став? — наконец спросил он.

— Да что тут понимать-то? — поднялся Бейсенгали, беря Вилли за руку. — Ребенок же. Пошли, Михаил Петрович, вон вроде та баррикада…

У полевых кухонь толпились люди, в основном женщины и старики. Кашевары раскладывали порции большим черпаком в подставленные миски. Получив свою долю, люди отходили в сторону, сразу начиная жадно есть, и лишь некоторые, придерживая посуду, торопились куда-то. Одна женщина только отошла от полевой кухни, как вдруг вскрикнула, выронив миску с кашей.

— Mein Gott, Willie! — закричала она и бросилась к сержанту. — Willie, sonny! Willie, mein junge.*

— Mutti!* — Мальчишка вырвался из рук сержанта и бросился навстречу.

— И в правду матка знайшлася, — пробормотал Ройко.

— Willie, meine kleine Willy, — ревела в голос женщина, непрерывно целуя сына, — du lebst! Was für ein glück! Du lebst!*

— Mutti, — плакал Вилли. — Ich war so schrecklich. Dort werden alle erschossen. Angst…*

— Ja, mein sohn. Jetzt ist alles vorbei. Jetzt wird alles gut.*

И немка, обняв сына, настороженно посмотрела на сержантов. Вилли повернул голову и посмотрел на Бейсенгали.

— Mutter, hab keine angst, — прошептал он, — Abu ein sehr guter. Er ist mir zu essen gegeben.*

— Danke… — сказала немка. — Danke für meinen sohn.*

Подошел какой-то старик в запыленном пальто, неся в руках пустую миску и кусок хлеба. Он опасливо покосился на сержантов и, поставив перед ней посуду с хлебом, обратился к женщине:

— Ihr brot, frau. Sie Ihre portion auf den boden fallen. Ich verstehe, Ihr sohn hat sich gerettet, aber geben, ob die russen sie noch brei?*

Ройко и Абулхаиров ничего не поняли, но сообразили, что речь идет о еде. Младший сержант подобрал миску и решительно направился к полевой кухне. Чуть оттиснул в сторону стоящего первым пожилого немца.

— Чуеш, браток, — обратился Ройко к кашевару, — кинь подвийну для теи нимки. Син у ней знайшовся. Прямо з вогню його витягли.

— Да не жаль, — улыбнулся тот и вывалил в подставленную посуду полный чепрак. — Держи.

— Спасибо, браток.

Миску младший сержант сунул немке, вручил ложку, а сам присел рядом с Абулхаировым на поваленный столб, искоса наблюдая за трапезой. Женщина ела мало, больше кормила сына. Но было видно, что она сама очень голодна.

— Ну, вот что… — начали говорить одновременно сержанты. Переглянулись и, не сговариваясь скинули свои мешки, развязали и начали выкладывать имеющиеся у них продукты. Тушенка, хлеб, сало…

— Вот, — показал сержант на сложенное, — это все вам…

Женщина посмотрела на продукты, потом на сержантов, вновь на продукты, и замотала головой.

— Nein, — потупилась немка, плача, — ich kann es nicht nehmen… ich kann nicht, herr feldwebel.*

Сержанты переглянулись, поняв её правильно.

— Бери! — строго сказал Ройко. — Голодно ведь будет.

— Тебе сына растить, — добавил Бейсенгали. — Хороший у тебя сын. Настоящий джигит!

И сержант подвинул продукты ближе к женщине. Потом оглядел её, чуть подумал, затем вынул из мешка кусок белой ткани, переложил все продукты на нее, завязал узелком и сунул немке в руки.

— Так удобнее будет.

— Danke, sie, herr feldwebel, — вновь заплакала немка. — Danke… Willi, sag herren unteroffizier danke.*

— Danke.*

— Да, не за что.

Младший сержант присел и протянул руку мальчишке.

— Ну, давай хлопче, прощатися.

Вилли сунул свою ладошку и постарался крепче пожать огромную ладонь Ройко.

— До свидания, джигит.

— Auf wiedersehen, Abu.*

— Komm, Willy, — сказала немка, беря сына за руку, — herren unteroffizier zu gehen.*

Они пошли прочь. Мальчишка несколько раз обернулся. Сержант помахал на прощание рукой и…

— Abu! — крикнул Вилли, вырвался из рук мамы, подбежал к сержанту, обнял его за ноги, и посмотрел вверх. — Ich liebe dich, Abu.*

— И я тебя люблю, маленький Вилли, — улыбнулся Бейсенгали и взъерошил мальчишке шевелюру. — Иди, тебя мама ждет.

Потом он с Ройко смотрел, как немка с сыном уходят в глубину развалин.

— Ну що, Темиртасыч, пишли?

— Да, пойдем. У нас еще много дел…