Владислав Стрелков: Тропой мужества

27 июня. 1941 года.

- Тебе расстаться со мною легко-о-о. Ты будешь завтра уже далеко-о-о. И что осталось от нежных слов? И где же наша-а-а любовь?

- Курт! От твоего пения зубы ломит.

Курт замолчал, рассматривая русскую винтовку - приклад расщеплен, затвор открыт и забит землей. Впрочем, оценивать повреждения не его дело. Кинув винтовку в общую кучу, он подобрал для осмотра другую, и вновь затянув привязавшийся мотив:

- Тебя любил я и тебе доверя-ял. Угодно судьбе, чтоб тебя потеря-ял? Но мой отве-ет - нет, нет и не-е-ет!

- Курт, сукин ты сын! Заткнись, ради всего святого!

- Ладно, Ральф, - отозвался Дильс, - помолчу, раз ты не любишь хорошие песни.

- Я люблю песни, - возразил Шультц. - Только ты не Михель Жари, даже не старая мельница, которая скрипит гораздо музыкальнее тебя.

- Тогда сам спой чего-нибудь.

- Аудитория моего пения не оценит, - усмехнулся Ральф, кивнув на мертвые тела. - Так что петь я не буду, и ты лучше помолчи.

Поле было изрыто, испахано, обезображено до неузнаваемости. Еще два дня назад тут простилался ровный луг, а сейчас остались одни воронки. Едко пахло сгоревшей взрывчаткой, порохом и вонью тления. Много истерзанных, разорванных пулями минами и снарядами тел, а погода стоит жаркая...

Русские держались два дня. Дрались ожесточенно, кидаясь в безнадежные контратаки. Гибли, но не сдавались. Пленных не было. Погибли все. Но и камрады потеряли тут до двух взводов убитыми и ранеными. После боя прошлись по разбитым окопам, добивая еще живых. Затем, унесли павших товарищей. А потом наступило время трофейщиков.

Винтовки, пулеметы, боеприпасы...

Все пригодится. Все пойдет в дело, ибо орднунг. Во всем должен быть порядок.

Пока Дильс возился с винтовками, Шультц, складывал в общую кучу солдатские мешки русских. Ральф знал, у русских они вместо ранца и там может быть много чего, что может пойти в дело, а главное пригодится самому. Он остановился около убитого. Русскому снесло полголовы. Лежал он на боку, а за плечами был объемный мешок. Осторожно избавив тело от мешка, Шультц попытался его развязать, но попытка сразу не удалась - вся горловина вместе с затянутым узлом была пропитана кровью. Тогда он вынул нож и несколько раз полоснул по узлу, после чего вытряхнул содержимое. Удовлетворённо поцокал - кровь до вещей не добралась. Комплект чистого белья, полотенце, пара железных банок, очевидно тушенка, полбуханки черного хлеба, а главное - фляжка. Шультц быстро скрутил крышку, понюхал, глотнул немного, удовлетворённо осклабился. Эта фляжка уже шестая, но в тех была водка...

Ральф покосился на Дильса. Сообщить о находке, или не стоит? Или...

От пришедшей мысли Шультц усмехнулся и, хитро глянув на напарника, воскликнул:

- Курт, я бимбер нашел! Чистый, как слеза младенца! Будешь?

- Спрашиваешь! - тут же отозвался тот. - Глоток другой никогда не помешает.

- Только не много, а то 'Большой Ганс' заметит.

Курт взял протянутую флягу и сделал хороший глоток, тут же его глаза полезли из орбит, лицо покраснело, он поперхнулся и закашлялся, а Ральф засмеялся довольный своей шуткой.

- Свинья ты Ральф, - еле выговорил Дильс. - Это же спирт! Воды дай...

Шультц хотел было закончить шутку, дав напарнику флягу с водкой, но передумал. Достал с водой.

- Держи, и закуси, а-то окосеешь и вновь попадешься Большому Гансу.

- Тогда многие попались, но отдувался один я, - буркнул пришедший в себя Курт. Достав из ранца галеты, банку сардин, ловко вскрыл её ножом и принялся поглощать консервированную рыбу.

- А не надо было пить столько пива.

Дильс поморщился, вспоминая тот случай. Это произошло три дня назад. Лихие гренадеры проскочили небольшое русское село, а их трофейная команда расположилась в самом центре села у дома с закрытыми ставнями и дверью. Парни сразу заинтересовались - что внутри дома? Живо сорвали замки, вошли и обнаружили склад продуктов, среди прочего нашли бочки. С пивом.

Единогласно признали - пиво дрянь, что не помешало вылакать чуть ли не половину. Потом явился Кранке...

- Эта кислятина не пиво. Мой отец варит пиво.

- Парни не жаловались.

- А попало мне.

- Ладно, - поднялся Шультц, - надо работать. Иди, вон там приклад виден.

Жуя очередную галету, Курт направился к огромной воронке, на краю которой торчал приклад русской винтовки.

- Ферфлюхте...

- Что? - обернулся Шультц.

- Тут русский. Живой.