Владислав Стрелков - Адам - значит человек! За шаг до Победы

Сидящие недалеко бойцы переглянулись.

— Когда дом зачищали, тащ лейтенант, — сказал за сержанта Карпов, видя, что тому тяжело говорить. — Мы расчет пулеметный в правом крыле уничтожили, а в прикрытие у них… мальцы совсем были.

— Фу-у-ух, а я-то подумал… — выдохнул взводный. — Вооружены, то есть, они с оружием были?

— Ну да, — кивнул Карпов.

Лейтенант посмотрел на сержанта, покачал головой, забрал у связиста катушку и присел на нее.

— Не понимаю тебя, сержант. Чего переживать по пустякам?

— Балалар… то есть дети не пустяки, товарищ лейтенант, — ответил Абулхаиров. — Даже если это дети врага.

— В чем-то ты прав, сержант, — произнес командир. — Но они взяли оружие! И тут правда одна — или ты умрешь, или они.

— А чого их жилити? — вскинулся младший сержант Ройко. — Враже племия! Згадайте, що ци сволоти творили у нас! Я ничого не забув! Я завжди памятаю. Всю село в сарай викрали и спалили… всих… жинок, старих… и дитей! Чуэш, сержант?! Всих! — Голос Ройко дрогнул. — Я б их усих… давити их треба. Тиснути…

— Сиз эрдайым адам болуы керек!

В доме стало тихо.

— Чего? Что ты там про Адама сказал? При чем тут Адам?

— Адам, по-казахски — человек! — пояснил Бейсенгали. — Всегда надо быть человеком, всегда! Зачем звереть?

— Да, сержант, — согласился взводный. — Звереть нельзя. Тогда ничем мы от фашистов отличаться не станем.

— Эт-то точно… — вздохнул кто-то. И все согласно кивнули.

— А дети… дети это будущее. Нельзя убивать будущее.

Не сразу, но все согласились. Лишь Ройко помотал головой:

— Не прощу…

— Тащ лейтенант, наши возвращаются, — доложил боец, следящий за тылами.

В здание буквально ввалились бойцы с ящиками. Иванов тяжело дыша, обвел бойцов ошалело-радостными глазами.

— Мужики…. - прохрипел он и прокашлялся. — Мужики! Только что в штабе узнал — наши Рейхстаг взяли!

Все переглянулись.

— Уррра-а-а! — крик загремел и растекся по всему дому. На улице заполошно застучали пулеметы, затем к ним присоединились автоматные очереди.

— А-а-а, — оскалился Карпов, — всполошилась, сволочь фашисткая! Чует конец…

Бойцы у окон открыли ответный огонь.

— Эй, фрицы! — весело закричал Карпов. — Конец ваш близок. За все ответите, сволочи!

— Малявин, где ты там? — позвал взводный.

— Здесь я, тащ лейтенант.

— Крикни немцам чтоб сдавались. И про рейхстаг скажи обязательно.

— Есть сказать!

Малявин подполз к проему и закричал:

— Deutsch Soldaten! Der Reichstag wurde von sowjetischen Truppen übernommen. Übergeben Widerstand ist vergeblich! All garantieren leben!*

Затихшая на несколько секунд стрельба возобновилась с особой яростью.

— Упертые, сволочи… эсесовцы сраные! — процедил Малявин. — Эти не сдадутся. А еще жизнь им гарантировали сохранить…

— Не, там не эсесовцы, — возразил сержант Ванюшин, — там ополчение вроде, то есть фольксштурм, вперемешку с… э-э-э… вермахтом.

— Не все ли едино?

— Ничего, — усмехнулся взводный, — и этих дожмем, и тех дожмем.

— Товарищ лейтенант, — встрепенулся связист, — Волга-семь на связи!

Взводный взял протянутую трубку.

— Кама-два на связи! Есть! Понял, Волга-семь!

— По местам! — крикнул лейтенант. — Ванюшин на корректировку. Через пять минут артиллерия даст пять залпов. После пятого открываем огонь и атакуем.

Весь взвод сконцентрировался у оконных проемов. Взяли на прицел верхние этажи противоположного здания.

Первый снаряд разорвался где-то за зданием, второй разнес чердак ближе к улице. Два последующих взорвались в районе третьего этажа, частично обрушив фасад, при этом из левого крайнего окна, где стоял пулемет, выбило все мешки с песком. Бойцы взвода, матерясь, вжимались в стены. Слишком близко ложились снаряды. Последний снаряд лопнул с небольшим недолетом, окончательно обрушив без того разваленное соседнее здание.

— Огонь! — крикнул взводный.

Весь взвод открыл ураганный огонь по оконным проемам.

— Еп, куда?! Назад! Цюрюк, мля!

Абулхаиров стрелял по подвальному окну и не сразу понял — кому кричит Карпов. Затем проследив за его взглядом, вздрогнул — прямо посередине улицы, среди свинцовых трасс, рикошетов и выбиваемого пулями щебня брел, спотыкаясь, маленький мальчишка.

Немецкий пулеметчик его пока не видел. Через пару шагов пацан минует обгорелый остов кубельвагена и выйдет прямо под кинжальный пулеметный огонь.

— Стой! — крикнул кто-то.

— Назад! — подхватил другой.

— Пропадет пацан, — выдохнул Карпов между очередями.