Максим Матковский - Попугай в медвежьей берлоге

– Это необычные туфли для последнего танца.

Прихватив коробку, я вышел из гостиницы и сел в такси, по дороге на автовокзал я осторожно встряхнул коробку и приложил к ней ухо. На ощупь коробка была теплой, словно она пролежала долгое время под палящим солнцем.

Туфли внутри тихонько тикали и пощелкивали.

Весь воскресный день и всю ночь я просидел в квартире за закрытыми шторами. Коробка лежала на столе, я не мог глаз от нее отвести, иногда я брал ее в руки, гладил и клал обратно на стол. Станция поставляет 30 % электроэнергии для юга страны, что будет со страной, когда спляшет огненный танцор? Сколько городов окажутся обесточенными и каковы будут последствия?

Периодически коробка вибрировала, пощелкивала, и что-то там внутри стучало металлом о металл, словно пинцет о скальпель в дрожащих руках хирурга. Знает ли мистер Фрайдей, что вместо туфель в коробку подложили механического зверька, и зверек этот – чрезвычайно сонливое существо, иногда просыпался, трясся и скребся о картон.

Я принял душ, позавтракал яичницей с кофе, надел вельветовый пиджак и, прихватив коробку, а также папку с документами, спустился на улицу, где меня уже поджидал Муса на зеленом минивэне. Температура коробки заметно возросла, зверек подцепил малярию, его знобило и лихорадило, он ворочался, стучал коготками о крышку.

– Что в коробке? – спросил Муса.

– Купил новые туфли.

– Покажешь? Они красивые?

Для постороннего человека проникнуть на станцию Евфрат – дело невозможное. По периметру станция обнесена пятиметровым забором с пышной колючей проволокой, при подъезде вас встречают военные с автоматами и тщательно проверяют документы, в отличие от служащих станции военные всегда начеку, они бодры, веселы и немного нахальны. К иностранцам они не питают особого уважения, как, впрочем, и к своим соотечественникам. За все свое время пребывания на станции мне так и не удалось сдружиться ни с одним из военных, хотя рожа моя им примелькалась и они запомнили мое имя. Также станцию патрулирует микроавтобус с тонированными стеклами, которые надежно скрывают его пассажиров. Микроавтобус ездит обычно очень медленно, показывается то тут, то там. Выныривает из пальмовой чащи, принюхивается к ремонтной площадке в тени эвкалиптов, подолгу стоит у входа в административное здание, разъезжает вдоль реки по грунтовым дорогам. Частенько я добирался до станции пешком, и однажды увидел, как микроавтобус остановился подле исполинского белого валуна на берегу и из него вышли пятеро человек в черном камуфляже и масках, на перекинутых через шеи ремнях висели автоматы. Люди в черном перекурили и быстро прыгнули обратно в машину. Для работников станции микроавтобус патруля стал настолько обыденной вещью, что они его попросту не замечали, как реку, или палящее солнце, или греющихся черепах на мокрых речных камнях. Помимо прочего из пальмовой рощи у водонапорной башни торчали две длинные танковые пушки, самих же танков было не видно. Работники поговаривали, что в рощах, кустах и на крыше главного корпуса прячутся снайперы, но лично я никогда их не замечал.

Еще вот что: на станции постоянно крутились несколько очень высоких мужчин. Они ни с кем не здоровались, на них никто не обращал внимания, и вообще все старались не смотреть в их сторону. Мужчины эти сильно отличались от сирийских технарей – у них широкие плечи, крупные черепа, а под костюмами просматриваются бугры мышц. Ходили они так, будто прогуливались в парке вокруг озера и от нечего делать считали уток. Чем они занимались на станции? Да ничем – это были военные в штатском. Надзиратели. Появлялись они так же внезапно, как и исчезали.

Сидел я раз в подсобке, срочный текст на ноутбуке набирал, чувствую, сзади кто-то в затылок дышит. Поворачиваюсь и вижу такого мужика, он на экран смотрит и губами шевелит, читает, что я перевел. Откуда он появился в подсобке, черт его знает, дверь-то одна, и я сидел напротив двери, никто в нее не входил, а когда я пришел в подсобку, то в ней никого и не было. Может, из шкафа вылез? А может, и из воздуха соткался. Про себя я называл их призраками.

Если спросить у сирийца, что это за люди, то он делает вид, будто не расслышал вопроса, если же вопрос повторить, он говорит: какие люди? Я поясняю: ну вон тот, что возле щита управления стоит, кто он? Сириец смотрит в другую сторону, совсем не туда, а например, на инженера Аббуда и отвечает: «Так это же Аббуд, инженер наш, вы разве не знакомы? Идем, я тебя познакомлю!» Короче, бесполезное дело.