Максим Матковский - Попугай в медвежьей берлоге

– Этому переводчика нужен еще раз переводчика, он переводить переводчика, ха-ха! Где вы взять такой переводчика!

Вот в чем проблема на самом деле: подлецы продали налево трансформаторное масло и требуют, чтобы его покупала украинская сторона. И так всю дорогу. И наши пытаются не отставать – там обманут, там сэкономят, и арабы – настоящие жулики, вроде у них соревнование такое – кто кого больше по контракту обдурит. Переводчик, то есть я, оказываюсь между молотом и наковальней. Еще директора часто упрекают, что он не нанял местного переводчика-араба: во-первых, местные знают технические термины, во-вторых, местные владеют диалектами и раккийским, и пустынным, и каким скажешь, в-третьих, местные обходятся намного дешевле, зарплату им можно платить втрое меньше и жилья для них арендовать не надо.

И Денис тут как тут, шакалом извивается, масло в огонь подливает:

– Евгений Дмитриевич, в городе переводчиков как собак недорезанных, зачем его взяли, а? Он же ничего не соображает. Ни в трансформаторах, ни в языке…

И каждый тебя не ленится носом тыкнуть в трудности перевода, и каждый считает своим долгом попрекнуть тебя куском командировочного хлеба. Теперь представьте, как в такой обстановочке работать. Работа чрезвычайно нервная, так и хочется кому-нибудь из технарей в нос дать, благо я не дерусь и драться не умею. Драк всегда избегал, но все же!

Милый директор вызвал меня из Киева ведь не просто так. Он человек жадный и расчетливый, лишней копейки не отдаст, у него свои соображения: арабские переводчики по природе своей болтуны и сплетники, в любой конфликтной ситуации они сразу переметнутся на сторону арабов. Неудивительно, им в этом городе жить, работать и умирать. Все друг другу кумовья и друзья. Что уж там говорить об отмывании денег и тайных нарушениях условий контракта?! Да они сразу же сдадут с потрохами украинцев.

Возвращаясь к нашим баранам: Хусейн и Халид вовсе не чувствовали себя общипанными попугайчиками. В отличие от меня они выглядели расслабленными. Я ходил на переговоры сторон, как на минное поле в ластах, они же ходили, как на овощной базар. Без лишних напрягов усаживались в кресла и болтали себе. Непринужденно переводили, настоящие профессионалы, что тут сказать. Возможно, через десять лет я тоже буду таким, но у меня нет десяти лет! У меня и месяца-то нет. От меня требуют переводить здесь и сейчас, учиться на ошибках никто не позволит. Острый меч увольнения ежедневно прохаживается в миллиметре от моей шеи.

Хусейн – главный переводчик организации, он скрытный человек, набожный мусульманин, не пьет, не курит, порядочный семьянин, ничего лишнего себе не позволяет, пошло он не шутит и матом не ругается, цену себе знает. И имеет собственный кабинет по соседству с кабинетом генерального директора ГОЕП, и все его уважают. От мала до велика.

Халид же – переводчик по вызову, хоть и мусульманин, но алкоголик, и о его алкоголизме все знают. Люди в городе журят Халида, уговаривают бросить пить, иногда жалеют его, пытаются наставить на путь праведный. Хотя, с другой стороны, работники станции и родственники привыкли, что Халид пьет, и смирились. Ну, пьет и пьет, абы не буянил и обязанности попугая исполнял. Кроме того, Халид преподавал русский язык арабам в центре культуры, был второй раз женат и имел двух дочерей-старшеклассниц.

Так совпало, что я поселился в квартире этажом ниже квартиры Халида, и мы стали добрыми соседями. К себе в гости он меня никогда не приглашал, зато частенько любил наведываться ко мне с бутылочкой высокоградусного арака «Райан». А как пахнет «Райан»! Бесподобный запах винограда, и не скажешь, что жидкость в бутылке имеет шестьдесят градусов крепости.

Арак мы разводили пополам с водой и кидали кубики льда. Сначала наливаешь арак, потом доливаешь воду – консистенция мгновенно приобретает белый молочный цвет. В комнате сладко пахнет виноградом.

Халид, как и подобает прилежному любителю выпить, мгновенно пьянеет, будучи пьяным, он обожает громко петь песни и читать наизусть Роберта Рождественского. Это его любимый русский поэт. Времени – одиннадцать вечера, тайком от жены Халид спускается ко мне с 250-граммовой бутылочкой арака и скребется в дверь. Я приношу стаканы из кухни и прошу его помочь с переводом. Мы немного переводим и выпиваем, выпиваем еще по одной, из закуски у нас – фаляфель [26]в бумажном пакете и разогретая вчерашняя курица, которую я заказал в местном ресторане «Нур».