Максим Матковский - Попугай в медвежьей берлоге

– Тигр! Тигр! Тигр!

Интересно сколько он может так проспать? До утра?

Оставив всякую надежду разбудить тигра Халида, я пошел на набережную и долго шагал вдоль полноводного, быстрого Евфрата. От реки несло прохладой, солью и опасностью. Так дошагал я до самой администрации, по пути мне не встретилось ни одного человека, ни машины, ни мотоцикла. Только колючий кустарник и пальмы, пальмы, пальмы, из массивных крон которых ветер, будто бы из подола, вытряхивал белый песок, и песок медленно сыпался на землю, подобно снегу. Из этой ночи, и этой агрессивной, бурлящей реки, и меня, шагающего по берегу, из пальм и песка можно было сделать маленький такой хрустальный сувенирный шарик – потрясешь его, и внутри взовьется ураган блесток, засветятся колесики, замигают звездочки…

Сердца замирают.

Так дошел я до белого, подсвеченного прожекторами, главного здания Администрации ГОЕП и уселся в тени на лавочке перед монументом Хафизу Асаду. Голова бывшего президента была непропорционально большой. Никто в городе не шутил на тему головы Хафиза, хотя все и понимали, что памятник неудачный. Стоит только отпустить даже самую безобидную шуточку в сторону бывшего президента или его сына Башара – как тобой моментально заинтересуются спецслужбы. Возможно, ты отделаешься легким испугом, а возможно, и пропадешь навсегда. Куда делся шутник? Аллах его знает. Вышел из дома в магазин и пропал без вести.

Из тени эвкалиптов вышли три человека и подошли к памятнику, на их лицах были повязаны клетчатые красные платки, они заметили меня и какое-то время изучали. Прохаживаясь вокруг памятника, они осматривали его со всех сторон, будто бы это невесть какая диковинка. Такими памятниками вся Сирия утыкана. Даже в захолустных горных селах имеются подобные изваяния.

Внезапно они расстегнули ширинки и помочились на мрамор. Надо было быть настоящим безумцем, чтоб такое сотворить! За площадью перед Администрацией круглосуточно велось видеонаблюдение, и люди поговаривали, что на крыше постоянно дежурили два снайпера. Наверняка этих чокнутых завтра найдут и вздернут в какой-нибудь секретной тюрьме. Они видели меня и все равно помочились на монумент. Что, если они специально хотели сделать меня невольным свидетелем преступления?

Помочившись, троица застегнула штаны, села на мотоциклы, припрятанные в кустах, и с ревом укатила в город.

Становилось холодно, я побрел назад и прошел мимо коттеджа милого черноротого директора. И речи быть не могло попросить у него помощи – это было смерти подобно. Нет, он, конечно, поможет и впустит переночевать, и напоит, и накормит, но господи, боже мой, сколько бы ругани мне пришлось выслушать, я буквально физически ощутил этот грязный поток оскорблений и упоминаний матушки.

Поднявшись к себе, я стал возле двери и прислушался: телевизор по-прежнему работал, а вот храп пропал. Хороший знак! Я тихо постучал в дверь. Халид открыл через секунду и уставился на меня сонным отрезвевшим взглядом.

– Где ты так долго ходил? Я тебя ждал… арак где?

– Дери тебя черти во все дыры, Халид, – зло прошипел я и, пихнув его, прошел в квартиру.

– Что с тобой?

– Ты опять заснул, а я потерял ключ. Это очень тяжелый день… Ты видел, как бурлит Евфрат по ночам? Я только сегодня заметил, ну и река!

– Ладно, – сказал Халид. – Не знаю, что ты придумал… тусбих аляль хейр [27].

Около десяти утра в дверь позвонили. Я открыл. На пороге стоял главный инженер Бозылев, проворный поджарый мужик лет пятидесяти с лисьими глазами. Бозылев ехидно улыбался и что-то прятал за спиной. Я впустил его.

– Чаю? – спросил я.

– Можно и чаю, – ответил Бозылев и как бы между прочим ухнул ремонтным томом по столу. Взял и кинул его, так легко, будто чихнул.

Я уставился на том, в глазах потемнело, голова закружилась.

– Ууу…

Улыбка Бозылева стала еще шире, вот-вот она спрыгнет с его лица и начнет выплясывать по комнате. Бегать и кричать: «Смотри, сколько переводить, аха-ха! Филолог сраный, криворукий, смотри, сколько переводить, аха-ха!»

– Сколько страниц? – спросил я.

– Шестьсот восемьдесят пять, – ответил Бозылев.

– Какие сроки?

– Неделя.

– Всего неделя?!

– Да, мы вводим трансформатор в эксплуатацию через неделю, в субботу, арабы потребовали сдать всю документацию в этот же день. Так и в контракте прописано…

– Это невозможно… я не успею.

– Успеешь, – сказал Бозылев. – Там куча графиков, картинок и цифр. Текста мало.