Поль Фурнель - Маленькие девочки дышат тем же воздухом, что и мы

— Нельзя же жить с алфавитом из двадцати пяти букв! — закричала она.

Учительницу пробрал озноб от внезапно образовавшейся в ее убеждениях трещины; сначала ей надо было саму себя успокоить.

— С этой минуты ты снова начнешь говорить «о». Ты произнесешь его двенадцать раз прямо сейчас.

Весь класс, увлеченный спором, выдал несколько невольных «о», принялся их модулировать, тянуть и даже выкрикивать, но Малина молчала.

Сама учительница отважилась на несколько «о», чтобы подать пример... Малина не сдавалась. Она сидела с непроницаемым лицом и сжатыми губами, одна посреди гула «о», который нарастал с каждой секундой.

Когда она разрыдалась, учительница вновь обрела свою невозмутимость, заставила всех замолчать и принялась утешать девочку.

Между двумя поцелуями в щеку, она шепнула ей на ухо:

— Почему ты не хочешь говорить «о»? Посмотри на нас — мы все его произносим и очень хорошо себя чувствуем. Почему же ты не можешь?

Малина шмыгнула носом и ответила:

— Я знаю такую штуку, какую вы не знаете.

«Такая штука, какая» заставила учительницу нахмуриться, но она взяла себя в руки и не подала виду.

— Тогда скажи нам, что именно ты знаешь.

Малина покачала головой.

— Почему ты не хочешь?

— Двадцатью пятью буквами никак не расскажешь.

— Высморкайся.

Малина высморкалась

— Может быть, напишешь?

Малина покачала головой.

Учительница настаивать не стала. Она отпустила учеников на перемену и пошла советоваться с коллегами.

— Успокойся, — сказала она, выходя, — я сейчас вернусь.

Малина осталась в классе одна. В ладони она держала скомканный носовой платок, но уже не плакала.

Девочка встала, обошла класс, бросила взгляд в окно на школьный двор и внезапно вытащила из коробки новый кусок мела. Залезла на кафедру, поднялась на цыпочки и написала крупными буквами на доске: «Когда прилетит смерть, она заберет вас такими, какими вы будете».

Мел сломался. Она взяла другой кусок, очень скрипучий.

«А я не хочу жить всю смерть с круглым, как куриная задница, ртом».

Она отошла назад, чтобы оценить свое произведение. Строчки съезжали вправо. Она никогда не научится писать на доске. Малина хлопнула в ладоши, чтобы стряхнуть мел, вышла из класса, подобрав на ходу платок, прошла за спинами учительниц через школьный двор и отправилась прогуляться.

Нижеследующий текст — попытка представить известную басню в интерпретации главной героини рассказа, Малины. Подчиняясь ее правилу, приходится обходиться без буквы «о»:

Терезу считали молчаливой и скрытной. Впрочем, дома ни у кого не было времени ее выслушивать. И она поверяла свои тайны самому старому дедушке в деревне, которого в погожие дни выводили на улицу и усаживали на скамейку, чтобы, пока он греется на солнышке, убрать у него в комнате, проветрить белье и перевернуть матрац.

Едва заметив из окна кухни огромного теткиного дома, что старика уже усадили, она выбегала к нему со складным стулом подмышкой. Она раскладывала стул и устраивалась — коленки к коленкам — прямо перед ним.

Дедушка подрагивал под солнечными лучами, открывал и закрывал бесцветные, ослепленные ярким светом глаза, хватал раскрытым ртом воздух, который со свистом проходил между деснами. Он сидел, скрестив руки, чтобы хоть немного унять их непреодолимую дрожь. Взгляд старика не касался ни маленькой девочки, ни редких прохожих на площади: казалось, он был прикован к некой запредельной точке, невидимой никому, кроме него самого.