Жоржи Амаду - Тереза Батиста, уставшая воевать

Дамы падают в обморок, одну старуху увезла «скорая помощь» — разрыв сердца. Закрывая с сожалением двери и окна, вздыхает старая дева Вералисе: «Да пусть бы они ворвались ко мне в квартиру! Пусть, я к вашим услугам, — сказала бы я молодому янки, белокурому и сильному, — устройте мне праздник, терзайте, рвите на части!»

Пока выворачивает в уборной Элио Котиаса, ещё не успевшего отдать приказ об освобождении Акасии, Ассунты и других хозяек Баррокиньи, в Пелоуриньо раскрываются двери церкви Розарио-дас-Неграс, и из них выходят женщины, которые укрывались внутри храма, их много.

Со всех сторон спешат журналисты, дикторы радио, они информируют город, пользуясь современными передатчиками, то там, то здесь вспыхивает магний. Площадь перед церковью заполняется женщинами, несущими своего покровителя — Святого Гонория.

«Проститутки начинают митинг! Митинг закрытой корзины!» — возвещает диктор «Радио Абаэтэ». Не желая отставать от конкурента, Пинто Скотт, Золотое Горло радио Баиянской общины, передаст сенсационную новость: «Проститутки направляются к правительственному дворцу!»

На плечах четырёх женщин, среди которых изуродованная негритянка Домингас и Мария Петиско, движется статуя Святого Гонория, поставленная на носилки, найденные в ризнице. К ним со всех сторон спешат с кастетами, дубинками, револьверами и злобой агенты полиции, детективы, полицейские. Занимает позиции отряд военной полиции, готовый смять копытами лошадей любую манифестацию, демонстрацию или процессию взбунтовавшихся проституток.

Командование силами порядка осуществляет комиссар Лабан Оливейра со змеиными глазками и отравленным ядом злобы сердцем, он топчет ногами разбросанные по земле пакеты с «рубашками Венеры» и разбитые флаконы с бывшим в них эликсиром «Несгибаемая дубинка». Топчет, попирает капитал, ведь всё это стоит денег, которые он выложил из своего кармана и которые должны были принести прибыль. Эти проститутки разбили все его планы и мечты о доходном бизнесе. Со стороны полиции уже есть пострадавшие. Это Николау Рамада Жуниор, ему нанесён запрещённый удар, который сбил его с ног и вывел с поля боя. Исчез детектив Дал мо Кока, облитый нечистотами, и, поскольку комиссар и Живоглот ничего не знают о судьбе маконьи, они ещё надеются избежать полного банкротства, ведь маконья, как и доллар, не обесценивается.

Наверху лестницы, ведущей к дверям церкви, женщины задерживаются, и надтреснутый голос Вово — не будь она проституткой в Баии, была бы она в хоре собора Крус-дас-Алмас — поёт:

Женщины вторят ей, а статуя Онофре спускается вместе с ними по ступеням лестницы. Вово продолжает:

Прямо за движущейся статуей Онофре идёт Тереза Батиста. Увидев её, Живоглот забывает о боли в животе и бросается вперёд. И тут, в этот самый момент, из бара «Цветок Сан-Мигела» выходит шумная, оживлённая группа завсегдатаев: будущая театральная звезда Том. Ливио, немец Хансен, что делает гравюры сцен из жизни женщин припортовой зоны, и поэт Телмо Серра, представитель той богемы, что до рассвета обсуждает судьбы мира и спасает человечество.

В руках гравёра плакат, изображающий полуобнажённых, истощённых женщин, разрывающих цепи, связывающие им руки, но с большим замком на их рабочем месте, на плакате крупными буквами написано:

Комиссар выкрикивает приказы, требует рассеять демонстрацию, хватать, арестовывать, убивать, если необходимо.

Конная полиция разгоняет процессию, полицейские лупцуют женщин дубинками, агенты грозят огнестрельным оружием. Носилки со Святым Гонорием ставят на землю. Стоя рядом с ними, Вово продолжает петь. На вид ей около ста лет, но не менее тысячи лет она занимается своей древней профессией, о чём говорят её морщины, лицо, как печёное яблочко, беззубый рот, что ей совсем не мешает противостоять полиции и петь хвалу Святой Деве Марии:

Комиссар Лабан пытается заставить её замолчать, но, споткнувшись, падает и не может подняться. Однако, падая, он успевает выстрелить — старуха, оборвав молитву, умолкла. На площади воцаряется тишина. Около статуи лежит маленькое истасканное тело Вово, она умерла, молясь, сражаясь, вполне довольная собой. Агенты спешат к комиссару, помогают ему подняться, но он не может, похоже, перелом обеих ног. Агент Алирио бросается наземь, бьётся о камни головой, он же предупреждал: не гневите Эшу, комиссар!