Александр Бирюков - Длинные дни в середине лета

Щелкнул замок, мужчина средних лет в белой навыпуск рубашке открыл дверь. Он был чуть пьян.

— Вам кого? — спросил он.

— Здрасте. В этом номере вы живете?

— А кто же?

— Мне адрес дали.

— Заходите, — сказал мужчина, — только я ничего не понимаю.

Качнувшись, он посторонился, пропустил Наташку. Номер был одноместный, стандартно обставленный. На столе на мятой газете лежали крупно нарезанные куски колбасы и огрызок батона. Водки в бутылке было меньше половины.

— Так чем могу служить? — спросил мужчина.

Наташкина смелость вдруг куда-то делась, и она ответила совсем тихо:

— Она сказала, «Балчуг», тридцать пятый номер.

— Кто она?

— Рыжая такая.

— Не знаю. Ну и что?

— Вот я и пришла.

— А зачем?

— Так.

— Что так?

— Взяла и пришла.

— Слушай, девочка, может, тебе нездоровится? Может, ты заболела?

— Нет, я здорова. Вы не бойтесь.

— А чего мне бояться? Ничего не понимаю. Да объясни ты мне все по-человечески?

— Значит, она адрес наврала. Вот ведь какие люди бывают!

— Люди разные. А ты-то кто?

— Никто. Я пойду, наверное.

— Ну иди. И разберись, пожалуйста, кто ты! А то очень трудно с тобой разговаривать. Подожди, может, водки выпьешь?

Наташка вернулась к столу.

— Да у вас тут мало, — сказала она, — вам ничего не останется.

— А ну-ка давай, опрокинь. Из моего стакана будешь?

— Мне немножко, в крышечку от графина.

— В крышечку? Чего притворяешься? По глазам вижу, что умеешь. — Наташка выпила. Обтерла рот рукой и улыбнулась — дела, кажется, шли на лад.

— Повеселела? — спросил мужчина. — А я голову ломаю, понять не могу.

— А сам отказывался. Проверял, да?

— Проверял. Снимай платье.

— Сначала деньги.

— Деловая. А сколько хочешь?

— По таксе, пять рублей.

— Дорого. А если трояк.

— За трояк жучку поймай.

— Ладно, — мужчина встал и запер дверь, — раздевайся.

— Деньги сначала.

— Вот они, видишь? Только их заработать надо. Или ты не хочешь? Может, я тебя не понял опять?

— Понял. Окно занавесь, видно все.

— Ах, ты застенчивая? А ну быстро, разговариваешь много.

— Отвернись.

Мужчина отвернулся, стал копаться в чемодане. Наташка раздевалась.

— Все снимай, все! — сказал он. — И ложись.

Наташка легла. Ощущение было, как перед уколом в поликлинике. Мужчина выпрямился, шагнул к кровати и что было сил хлестнул Наташку проводом от электробритвы. Она вскочила.

— Ты чего?

— Сучка! Сучка поганая! — кричал мужчина. Наташка металась по комнате, спасаясь от ударов, а он хлестал и хлестал ее. — А может, и моя Ленка проституткой стала? Я тут по кабинетам бегаю, оборудование выбиваю, а разве мать-дура уследит? Кто ей комбинацию с кружевами подарил? Кто ей засос на шею поставил? Говори!

Он бросил шнур, сел на кровать и заплакал. Наташка, всхлипывая, одевалась.

— Псих ненормальный, — сказала она. — Я-то при чем?

— Тебе мало? — он опять схватил шнур.

Наташка бросилась к двери, ключ заело, и он успел еще пару раз хлестнуть ее по спине. Дежурная словно караулила у двери, и Наташка, вывалившись из комнаты, налетела на нее.

— Это что такое? — закричала дежурная. — Что это вы себе позволяете?

— Босоножки отдай!

Он нагнулся и швырнул их так, что они чуть не пробили стену в коридоре.

— Только и приезжают безобразничать! — сказала дежурная — Дома небось тихие.

Наташка, размазывая слезы, пошла к лестнице.

— Подожди, — позвала ее дежурная. — Еще понадобишься. Не все такие психи. Ты что, глухая?

...Домой Наташка пошла пешком. Идти было неблизко. Она машинально двигалась по уже шумным вечерним улицам, машинально сворачивала в нужную сторону. Иногда она вдруг останавливалась и подолгу стояла на одном месте. Поток оттеснял ее к самым стенам домов, к пестрым витринам и унылым занавескам.

Где-то вдали прогромыхало. Потом пошел дождь. Людей на улице сразу поубавилось. Наташка разулась и пошла босиком. Ей стало легче, она остановилась у витрины, увидела себя, мокрую, с всклоченными волосами, и улыбнулась.

Во дворе своего дома Наташка по привычке посмотрели на окно — с форточки свисало, как флаг, полотенце. Значит, можно идти. Дверь открыла мать.

— Явилась? — сказала она. — Где же ты, паразитка, шляешься? Я из-за тебя всю ночь не спала. С милицией тебя искать?

Она размахнулась и несильно шлепнула Наташку по щеке.

— Прости! — всхлипнула Наташка и ткнулась матери в плечо. — Прости меня, мамочка.

— А, теперь мамочка! Ну ладно, тихо. Соседей бы хоть постеснялась. Катя спрашивает, а я ей что скажу?