Юлий Ким - И я там был

Де-юре здесь мир, де-факто – война, постоянные «касамы» из Газы, постоянные нападения шахидов на мирных евреев или налеты на блокпосты – теперь хоть на севере обстрелы прекратились, но у «Хизбаллы», известно, все копится и обновляется ракетный арсенал, опять угрожающе нависая над многострадальными северянами.

И поэтому ежегодно идет призыв молодых людей обоего пола под ружье, и мало кто уклоняется от необходимого долга народной самозащиты. И поэтому на каждом шагу в уличной толпе, в автобусах или магазинах видишь молодых военных с автоматами через плечо, группой или поодиночке, так как регулярно имеют они увольнительную навестить семью и поплясать на дискотеке. Они ежедневно ходят на службу. Как и остальной Израиль, только в форме и с оружием вместо кейсов. Отслуживший же Израиль все равно весь военный, только в отставке, и по месяцу в году резервисты непременно проводят на сборах, поддерживая форму на случай мобилизации. Все же за шестьдесят лет пережить шесть полноценных войн, одну – на истощение, и две объявленные интифады, непрерывно жить в условиях необъявленной – дорогой ценой обходится национальное самостояние. И не видать конца народной арабской ненависти, которой все никак не дадут успокоиться их вожди, чтобы перейти к мирному соседству.

Все равно придется. Зачем же отодвигать и отодвигать эту явную неизбежность все новой и новой кровью, кормя ею лишь ненасытную, равно как и совершенно бесплодную ненависть?

Израиль шестьдесят лет в обороне, вот чего никак не понимают в Европе, не понимаю почему. «Израильская военщина», «израильские агрессоры», эти древние советские клише чрезвычайно живучи среди европейцев, в том числе и умных, которые твердят их, как дятлы. Без видимой попытки серьезного анализа. Знаменитая фотография – худенький арабчонок с камнем против огромного израильского танка – заслонила им ясные очи, и они не в состоянии даже на миг подумать о том, какая сила на стороне мальчика и какая – на стороне танка. С какого это родительского благословения арабский Давид замахнулся на израильского Голиафа? Кто это внушил такое бесстрашие сорванцу? Уж не Лига ли арабских государств сидит там, за кустами, подстрекая Гавроша на подвиг?

А кто в кустах за танком? А там Американские Штаты, которые танку все время шепчут: ты уж по мальчонке-то не стреляй, ну отодвинься на шаг-другой, может он и перестанет накидываться? – Да я уж и на три отодвинулся, он только еще пуще размахался. – Ну ладно, ладно, не раздражай малютку, подвинься уж. – Да мне уж некуда, разве что в море.

Как Израиль отодвигается, это весь мир видел. Кроме Израиля такое, я думаю, нигде невозможно. Это было в секторе Газа, когда армия и полиция насильно депортировали евреев, не пожелавших расстаться со своим поселением Гуш-Катиф, поселением с тридцатилетней историей жизни в кольце враждебных арабов, подвергаясь ежедневному смертельному риску вместе со всей семьей и, тем самым, оттягивая на себя значительную воинскую силу для защиты. Чтобы окончательно оградить поселенцев от опасности, а также вывести из опасной зоны войска, премьер Шарон приказал депортировать Гуш-Катиф внутрь страны, пообещав компенсацию тем, кто покинет дома добровольно. Кто-то согласился. Отказчиков депортировали силой.

Советских корейцев, чеченцев и ингушей, поволжских немцев и крымских татар советские войска депортировали быстро, беспощадно, безо всяких компенсаций. Под страхом немедленной расправы, по теплушкам и вперед, в сибирскую или в азиатскую тьмутаракань, на вечную каторжную ссылку.

В Израиле. В Израиле упирающихся молча отцепляли от своих домов и на руках переносили к машинам. Солдаты выполняли приказ сжав зубы, они волокли поселенцев, сочувствуя им, некоторые волокли и плакали. Море солидарных собралось со всего Израиля в защиту поселенцев, их также приходилось отцеплять и волочить – и не было взаимной злобы, не было, вот что необыкновенно! Было какое-то общее сознание вынужденной беды, никто не палил в воздух, не избивал сопротивляющихся, были те, кто, рыдая, цеплялся, и те, кто, рыдая, отцеплял.

Я смотрел на это по телевизору, славил Израиль и рыдал вместе с ним.

Тут приехал возмутитель спокойствия Дима Быков, блестящий наш многоталантливый Везувий, постоянно извергающий какую-нибудь лаву. На книжной здешней ярмарке произнес он речь, в которой назвал создание Израиля неудачным экспериментом и объяснил почему. Объяснением пренебрегли, а утверждением оскорбились. А он-то неудачу именно и объяснял как смертельную опасность для мирового еврейства, которое в итоге собрали в кучку, весьма удобную для повторения Холокоста. Так бы жили себе в рассеянности, а тут – готовая мишень для мгновенного уничтожения. Какой-нибудь Будь-он-Неладен зарядил очередной самолет – бах! И нет Израиля.