Попросил позвонить, если мне удастся связаться с Ирой.
Попросил немедленно позвонить.
Заехать к Ире в тот день я не решился. Но позвонил почти сразу же — они же наверняка меня прослушивают, решил я, так не лучше ли напустить пыли в глаза своей показной лояльностью?
Правда, кто они — эти они, мне даже думать не хотелось.
К счастью, Ирин телефон ожидаемо не отвечал, выдавая лишь заученное «абонент находится вне зоны…».
На следующее утро, дождавшись звонка на первый урок я делаю вид, что перепутал расписание: вместо десятого «D» заявляюсь в двенадцатый «А». Долго извиняюсь перед седовласой химичкой, рассматривая, однако, не ее, а класс, в котором, хоть убейте, Саши Албу нет.
Больше к Ире я не приезжаю и даже мимо ее двора проношусь, инстинктивно придавив педаль газа. Хотя и звоню еще несколько раз на заладивший, как попугай, одну и ту же фразу номер — разумеется, для отвода бдительных ушей.
По большому счету, заявление мне следовало подать уже на второй день, но я, скорее из необъяснимого страха, чем из надежды, что все утрясется — в чем я так уверенно убеждал Иру, — ношу его в кармане целых три дня. Пока, наконец, новость о то ли пропаже, то ли отъезде Иры не добирается до самого верха лицейской иерархии. До ушей Нелли Степановны.
Итак, я кладу перед ней заявление и выхожу из кабинета, бренча ключами от машины и не дождавшись, пока она соизволит одарить меня какой–нибудь реакцией. Примиряющей или гневной — мне уже все равно.
По дороге я заезжаю домой — принять душ, переодеться, взять сменное белье (пока самое необходимое) и еще — деньги. Восемь тысяч евро, запрятанные подальше от фанатично увлеченного уборкой отца, в шкафчике с нашими с братом детскими рисунками — неприкасаемым фондом семейного искусства.
Отказываюсь от обеда — папа застывает в картинной позе: в переднике, с кастрюлей первого в руках, — и, бросив короткое «пока», выбегаю в коридор.
Завожу «Фольксваген», газанув от души на выезде из двора, и, влившись в строй послушно, как рабы, движущихся друг за другом машин, нахожу в адресной книжке мобильника номер на букву «N».
— Кажется, я знаю, зачем ты звонишь, — весьма своеобразно приветствует меня Наташа.
— Мне самому интересно узнать, — говорю я.
— Не трудись: ко мне тоже приезжали.
— Откуда?
— Оттуда же, — чувствую, улыбается она.
— Да я уже понял, — не знаю, догадывается ли она, что отрываю и вторую руку от руля, чтобы махнуть ею.
— Лучше забудь, — советует она.
— Думаешь? — делаю вид, что сомневаюсь я.
Она лишь вздыхает в ответ.
— О ней или о тебе? — уточняю я.
Наташа молчит. Что же, у меня есть немного времени. И есть, что ей предложить.
— Понимаешь, я бы все равно ушел, — не уверен, что вру я. — Просто потому, что достиг своего потолка. С ней, я имею виду. И потом, наша встреча тогда, на моем дне рождения… Прости, кстати, что не был гостеприимен, но ты должна понять: нам помешали наши с Ирой дела.
— Дааа, — насмешливо тянет она.
— Да ты не сомневайся, — убеждаю я. — У меня только с собой восемь штук евро. Если хочешь — могу заехать, показать. Мне на бабки насрать, думаешь, я много тратил, пока был с Ирой? Да у меня срач в квартире, по ней капитальный ремонт плачет! Я и не тратил, так что с деньгами на ближайший, наверное, год у меня все в норме. Как минимум в норме. Я просто подумал, — делаю паузу я.
— Ну–ну? — призывает продолжать она, и мне кажется, что в ее голосе больше любопытства, чем иронии.
— Меня ведь все знают, — констатирую я. — Ну, ты понимаешь. Я не о журнальчиках этих идиотских. Бомонд, гламур — вся эта хрень. В кругах, где крутилась она. — впервые говорю об Ире в прошедшем времени я. — Кстати, я тебя там и не встречал. Это минус — для тебя, конечно. Связи — главный двигатель бизнеса.
— У тебя связи? — на всякий случай уточняет она.
— Меня знают, — повторяю я. — Знают, что я был с Ирой. А Ира некачественное не покупала. Так что, — вздыхаю я, — один я все равно не останусь. А так — могу для тебя стать чем–то вроде символа успешности.
— Может, предвестником беды? — предлагает альтернативный вариант Наташа.
— Форс–мажор не был предусмотрен нашим контрактом, — быстро говорю я.
— А что было предусмотрено? — интересуется она.
— Ты все узнаешь. Если дашь принципиальное согласие. Кстати, — оживляюсь я, — муж есть?
— А что? — кокетничает она одним голосом.
— При наличии мужа наценка, — говорю я.
— За вредность? — уточняет она.
Читать дальше