Михаил Соболев: Иноходец

Саша рассказал тому о своей беде: так мол и так, Мирон Григорьевич, пропадаю.

Мирон, немного подумав, спрятал–таки Сашу на съёмной квартире в Новом Девяткино. По пути в убежище они зашли в универсам и запаслись продуктами. Телефон Мирон у Саши реквизировал и выходить из дома не велел. Утром в субботу, на третий день Сашиного добровольного заточения, Мирон приехал на новеньком «Hyundai Grand Santa Fe». Саша даже немного «прибалдел». Ну, блин, даёт!

— Поехали, — позвал Мирон.

— Куда ещё? — поинтересовался Саша.

— В Разлив, в шалаш.

Мирон вёл внедорожник подчёркнуто небрежно, красуясь перед Сашей — на выходе из виражей отпускал руль, балагурил, обсуждал манеру езды попавшихся на пути автолюбителей. При малейшей их заминке протяжно сигналил. Перед поворотом на эстакаду лихо обогнал замешкавшуюся на подъеме обшарпанную четверку с областными номерами и резко тормознул перед жигулёнком.

— Колхозники, ети их мать! — ругнулся Мирон презрительно.

Саша прыснул и тут же схватился за больное ухо.

— Ты чего? — покосился на него тренер.

— Зевнул неосторожно, — успокоил того Саша, массируя левый висок.

У него даже настроение поднялось. Мирон мужик клёвый, а — туда же. Четыре года, как с Украины, а уже считает себя коренным петербуржцем. Того и гляди скажет: «Понаехали тут!»

Два с половиной часа они добирались до места, сначала — по окружной, потом — по Мурманке. Выходной день — пробки. На сто шестом километре свернули с трассы, вёрст через десять кончился асфальт, машина завиляла, объезжая ухабы. Вскоре за серыми от пыли кустами замелькали разнокалиберные домики. Въехали в садоводство. Оказалось, у Мирона здесь куплена дачка.

— Зачем она вам? — удивился Саша. Картошку будете сажать?

— Шоб було! — отрезал тренер.

Мобильный он Саше так и не вернул, спалишься, сказал.

Хорошо в деревне летом! Саша спал вволю, ел от пуза. В понедельник сходил на разведку. В выходные он слышал, шумели дачники, а на буднях — никого. Саша прислушался — в начале линии, на въезде, кто–то постукивал. Решил, что надо, пожалуй, сходить познакомиться с соседями, навести мосты, так сказать. На огороженном жёлтеньким штакетником участке дядька в дырявой тельняшке, на голове — завязанный узелками носовой платок, борода лопатой, оседлав бревно, тюкал топориком, янтарные весёлые щепки летели из–под лезвия. Пахло лесом. Саша невольно залюбовался. Ловко у садовода получалось, и не спешит, вроде, а дело спорится.

Познакомились, дядька Евгением назвался, последнее время он в продуктовом автопарке шоферил, месяц, как на пенсионе. Присели в тенёчке. Дядька предложил сигаретку, Саша отказался.

— Одобряю, — похвалил сосед и закашлялся — А я вот никак не могу бросить эту заразу. Сколько раз уже пытался.

Стал Саша к Евгению захаживать. Дядька он был интересный, чем–то деда напоминал. Может быть, тельняшкой.

Мирон чуть ли не через день наезжал.

— Плохи твои дела, Енохов, — сетовал он, качая головой.

Ну, прямо отец родной, умилился Саша.

— Мужик, которого ты отоварил, лежит в больнице с черепно–мозговой. В коме!.. — Тренер выдержал паузу и со значением посмотрел на Сашу. — Говорил же, нужно добивать. Нет человека — нет проблемы. Теперь придётся адвоката нанимать, пусть провентилирует, что да как.

Саша приуныл. Черепно–мозговая. Да ещё рука. Он почувствовал, как хрустнул сустав. Коленом–то, вроде бы, и не сильно бил. Не рассчитал сгоряча. Во, блин, попал! Что теперь делать? Это же какие деньги тому адвокату платить придётся? Где их взять, эти деньги?

Мирон ткнул его в плечо кулаком, Саша и уклоняться не стал.

— Выше нос, дружище, что–нибудь придумаю. Мы же с тобой друзья, не абы как…

Через два дня тренер приехал хмурый, как грозовая туча, на Сашу и не посмотрел, спать завалился.

К вечеру Мирон проголодался, принёс из машины квадратную литровую бутылку с плавающим внутри красным стручком перца. Саша удивился — как его смогли туда запихать, такой большой. Мирон выцедил стакан, крякнул, аппетитно хрустнул луковицей:

— Украинская з пэрцэм, — показал он пальцем на бутылку… — Валить тебе надо, Енохов! Дело на тебя завели, видно, решили показательный процесс устроить. Чтобы другим неповадно было. Буржуи должны чувствовать защиту государства. Понял, нет? Подумай сам, ну побегаешь ты до морозов, а дальше что? Решайся, Енохов. Молодой, здоровый. Вся жизнь впереди. А в этой стране ловить уже нечего. Скоро здесь концлагеря начнут строить, если ещё не начали.