Но мы всё-таки добились второй ремиссии, думала я. Теперь закрепить результат — и на пересадку. И если я переживу её, то есть шанс, что второй рецидив никогда не наступит.
Если переживу…
Когда я услышала его в шестой раз, мне оставалось шесть дней до плановой госпитализации.
Последние дней пять мне нездоровилось — донимал насморк и странная усталость, боль в левом виске, да ещё субфебрильная температура — но решили, что я простыла. Хотя, конечно, вначале перепугались и побежали сдавать анализы — однако ничего тревожащего не обнаружилось. Так, лёгкая простуда.
Я сидела на кровати, закутавшись в плед, обнимая подаренного Машкой медведя, и смотрела мультик на мониторе своего компа.
И вздрогнула, когда услышала его голос.
— Ты так хочешь жить…
Одеревенев от ужаса, я повернула голову.
Он стоял рядом с изголовьем моей кровати, облокотившись на стену, скрестив руки на груди. В комнате было темно, а на экране монитора продолжали мелькать картинки, и отблески ярких мультяшных красок были единственным, что освещало его лицо — только вот он поглощал всякие краски, кроме собственных. Белого, красного и чёрного.
Глаза его глядели на меня с тёмной насмешкой.
— Ты делаешь всё, что нужно, — он задумчиво изучал моё лицо. — Прислушиваешься к себе. Всегда подозреваешь худшее. Слушаешься врачей. Да и родители твои так стараются, — он вздохнул. — Но, к сожалению, иногда этого недостаточно.
— Ты… — я тряхнула головой. — Что тебе нужно?
Он обвёл рукой мою комнату, и его рукав, похожий на крыло бабочки, блеснул закатными отблесками.
— Скажи, это стоило того? Два лишних года, за которые ты поверила в то, что будешь жить? — он склонился ближе, так, что наши лица сблизились. — Ты увидела всё, что хотела увидеть? Все ночи, закаты, рассветы?
— Нет. — Я судорожно глотнула губами воздух. — Мне ещё рано умирать.
— Сколько же тебе ещё нужно? Десять лет? Пятьдесят? Но ведь солнце не прекратит восходить, а ночи — наступать. И ты никогда не откажешься от возможности лишний раз на это посмотреть, так? — он усмехнулся. — Ты ведь любишь жизнь. Несмотря на всё, что она тебе сделала. Любишь этот мир — с его солнцем, клёнами и белками в саду. Ждёшь, что скоро растает снег и на пригорках прорастёт мать-и-мачеха. И хоть ты увидишь это уже в двадцать второй раз, но будешь радоваться, как в первый, — он склонил голову набок. — Знаешь, я бы хотел дать тебе эти годы. Я бы дал тебе вечность — хотя бы ради того, чтобы посмотреть, через сколько сотен лет тебе осточертеет и солнце, и снег, и мать-и-мачеха.
Я сглотнула, увлажняя пересохшее горло.
— Так почему… не дашь? — хрипло спросила я.
Он выпрямился. Издал короткий, тихий смешок. Совсем не страшный, казалось бы.
Только вот от смешка этого я вся обратилась в одну большую мурашку.
— Потому что, как я уже тебе говорил, — прошептал он, отступая во тьму, — это не мне решать.
На следующий день я, вопреки маминым протестам, побежала сдавать анализы. Вернее сказать, поплелась. Бежать я не смогла бы при всём желании.
За результатами пошёл папа: я боялась их увидеть. Да и всё равно вряд ли смогла бы встать.
Я слышала, как хлопнула входная дверь, когда он пришёл. Потом — голоса родителей в коридоре, размытые стенами и расстоянием.
Видимо, этот разговор дал папе время собраться с духом. По крайней мере, в этот раз он вошёл в мою комнату почти спокойным.
— Ну как? — спросила я, уже зная ответ.
— Не очень хорошо, — негромко ответил отец.
— Лейкоциты?
Он кивнул.
— Сколько?
— Больше, чем нужно, — уклончиво откликнулся папа. — Мама сейчас звонит Владимиру Алексеевичу. Наверное, придётся тебе лечь раньше, чем планировалось.
— Сколько? — повторила я.
Отец опасливо сощурился.
— Пап, я хочу знать правду. — Слова дались не без труда. — Молчанием ты меня не спасёшь.
— Девяносто тысяч, — пробормотал он.
Я моргнула.
Я ожидала того, что всё не очень хорошо — но не таких цифр. Не в десять раз выше нормы. Не сразу после второй ремиссии.
— Что, за пять дней?.. — только и смогла проговорить я.
— Они перепутали анализы. Я выяснил, — папа сжал кулаки. — Настоящие забрала гематолог в поликлинике. Там было сорок тысяч. А в коробку с результатами положили твои позапрошлые анализы, которые заново распечатали и датировали этой неделей, — он судорожно вздохнул. — Я не знаю, кто это сделал и почему. Наверное, просто перепутали. А, может, подумали, что потеряли, и решили заменить их старыми.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу