Михаил Попов - Ларочка

— Лето. — Согласился сын.

— Как мама?

— Шпоры. Тоже хотела приехать.

— Вы насколько? — Это уже отцу, капитану Коневу.

— Насколько скажешь.

Несмотря на огромные усилия, приложенные хозяйкой для организации веселого, беззаботного застолья, ничего путного не получилось. Хотя отец охотно поднимал рюмки и чокался то с Милованом, то с Бережным, а сын Егор тихо сидел на кухне и беседовал с Мусей, соседской кошкой, разгон банкету не дался. Это стало ясно в тот момент, когда Лариса потребовала завести песню «на границе тучи ходят хмуро», и попробовала солировать

— Папа, ты же танкист! — Укоризненно и подзуживающе крикнула она отцу.

— Я пенсионер.

— На границе танки ходят хмуро. — Скаламбурил сын космонавта и не заслужил поощрительного взгляда хозяйки, хотя обычно верткий, пошловатый юмор его ей нравился.

Галка выбежала на кухню подрезать колбаски. Сын сидел на стуле, глядя в окно на вновь начинающийся дождь. Короткие ноги в белых сандалях висели не по–детски неподвижно.

— А ты чего здесь?

Он пожал плечами.

Галка, вернувшись, наклонилась к уху триумфаторши, которая в этот момент пыталась раскрутить новую ухарскую победную песню «Любо братцы, любо, любо братцы жить!»

— А чего это Егор на кухне сидит?

Лариса отбрила ее убийственным взглядом, лидер машбюро поняла, что лезет немного не в свое дело. Лариса тут же попыталась вернуться в течение песни, но та уже успела как–то просесть без ее непрерывного напора, и теперь разваливалась. Лариса вышла на кухню, где отделочница Кабукова предлагала Егору компоту, но он благоразумно отказывался, понимая, что это будет воспринято его матерью как предательство, был уже достаточно взросл для этого.

Соседка выбежала вон с каменным лицом.

— Ты что это здесь сидишь?

Егор и тут показал себя с лучшей стороны. Не стал маме напоминать, как она охотно согласилась, когда он сказал ей что пойдет на кухню. Когда они вошли в комнату, все уже стояли — пора расходиться.

— Нет, нет, нет. — Закричала хозяйка, хотя уже и ей было понятно, что гостей обратно за столы уж не впихнуть. Было очень досадно, и главное — некого было обвинить в саботаже. Отец, ради компании, отвечал на все вопросы касательно новейшей танковой техники, возможно даже заходи за грань военной тайны. Сын, готов был сидеть в подполе, пока не разрешат появиться на свет.

И все же Лариса была в ярости. Единственное, чем она могла гордиться, что ей эту ярость удается сдерживать.

— Тогда стременную! — Скомандовала она.

Выпили и по «стременной» и по «закурганной», и уж под самый конец сын космонавта выкинул свой обычный, но всегда пользующийся успехом номер.

— А теперь — «шапошная».

Загорелый, седой капитан Конев поинтересовался, что это за новость, он ведь, кажется, все эти застольные приемчики знает наизусть.

— А это, — пояснил Бережной, — когда после всех других именных выпиваешь, шапку с головы долой и хрясть об пол — а не поеду я никуда!

Капитан засмеялся. Засмеялись даже некоторые из тех, кто отлично знал эту репризу. В глазах у Ларисы блеснуло живым светом «споемте друзья», «молодые капитаны поведут наш караван».

— Поведут… — пыхтел Энгельс завязывая шнурки.

— Поведут, но по домам. — Кричал сын космонавта.

Волчок проскользнул за спинами на свободу.

— Эх вы! — Устало и разбито вдруг вздохнула вдохновительница сегодняшней победы. — Ну, тогда выметайтесь.

Она обняла за плечи двух приехавших к ней мужчин, так что было отчетливо видно, что она старше не только сына, но и капитана.

Лион Иванович, уже целуясь в дверях, шепнул Ларисе:

— Завтра же ко мне, устроим парню туда–сюда культурную программку. Зоопарк, планетарий…

— Да, дядя Ли, займись уж. Сам говорил — они же тебе как родные.

Но не одна лишь борьба за освобождение Карапета Карапетовича от уголовной ответственности занимала Ларису в эти дни. Развивалась в ней невидимая духовная жажда, и она искала случая ее утолить.

Однажды, после обычной штабной пьянки в отделе Питирим и Энгельс предложили ей, «а поехали с нами». «Куда?». Оказалось, что в очень хороший дом. В районе старого Арбата, Буквально в двух шагах от Староконюшенного. Лариса всегда с большой легкостью откликалась на предложения «продолжить», а тут еще и интригующая география. По разговорам в такси Лариса поняла, что предстоит не рядовая попойка, человек, которым с ней хотят поделиться, важный и идейно, в хорошем смысле, влиятельный. Питирим рассуждал о нем, как и всегда обо всех запростецки, но это не могло скрыть запрятанного в глубине пиетета. Энгельс, так тот просто сыпал дифирамбами. Было понятно, что ее угощают редким московским блюдом.