Михаил Попов - Ларочка

Третьего звонка не было, сразу пошли кулаки в дверь и женский возмущенный крик — «Откройте!»

Шамарин глянул в глазок, он видимо не принимал серьезных решений без визуального осмотра. Лариса подошла к двери и сказала через спину хозяина.

— Бабушка, не надо, сейчас я открою!

Потом когда уже сидели на кухне у Лиона Ивановича, и опять пили сладкое вино, вермут «Чо–чо–сан», расслабленная Лариса (принявшая душ, переодевшаяся) задала несколько вопросов хозяину, все увиливавшему от нее взглядом. И от нее и от бабушки. Дамы пару раз иронически переглянулись, сообщая друг другу, что понимают неуютность его состояния.

— Скажите дядя Ли, а не жалко вам было меня отдать этому?

Он отреагировал мгновенно, даже быстрее.

— Случайность. Хочешь Ларочка верь, хочешь — не верь. Просто сосед. Я не знал, что он уже давно над тобою нависает. Мы, понимаешь ли, из одного кооператива. Всего лишь.

— Понимаю.

— Да ничего ты не понимаешь. И если бы он мне проговорился, хоть словечком, я бы, — сухонькая фигурка даже чуть подпрыгнула на шахматном кафельном полу, — никогда бы не оставил ему ключ. Дождался бы, не знаю уж, что бы я придумал в отношении Виктории Владимировны, — он церемонно поцеловал бабушке ручку.

— Так он непросто урод, он…

Илья Иванович сел на краешек табурета и приложил палец к губам.

— Законченный подлец. Двоих моих хороших знакомых закопал, диссертацию Сурена Игоревича… Причем, берет, берет, но никто не может поймать. Что же я, изувер? Я знаю людей. А уж в своем кооперативе… Я всегда очень взвешиваю, кого с кем познакомить.

— Врешь ты все Лион, мне–то сказки не рассказывай. — Сказала бабушка.

На эти слова хозяин не обратил внимания.

— Взвешиваю, много раз думаю умом, Ларочка. А потом думаю сердцем. Это ведь я познакомил Рауля и Нору.

Лариса поперхнулась вермутом.

— Ничего себе, а почему вы меня не предупредили?!

— Думал, все само собой образуется, разведется, не хотелось никого обижать. Нора, она славная, только несчастная совсем. Ей надо было наконец порвать с Рулей.

— Так все было ради нее подстроено?!

— Нет, Лара, нет, ради тебя, ты получала то, что хотела, а она…

Лариса вздохнула.

— Да ну вас всех. Москва, Москва. Клоака. И я за все должна отвечать. Лион Иванович развел руками.

Виктория Владимировна погладила внучку по голове. Та вскинулась.

— Бабуля, а ты как здесь?

— Ты такую телеграмму мне прислала, что стало понятно — тебя надо, дочка, спасать. Для чего тебе деньги, и столько?

Лариса вздохнула.

Зазвонил телефон, Лион Иванович поднял трубку. Вздохнул, выпятил губы.

— Академик Янтарев умер.

В последний раз поводив ладонью параллельно стеклу, Лариса отвернулась от окна. Родственники пропали из движущегося кадра. Теперь там проплывали высоченные окна главного вокзального здания, потом камера хранения, что–то водонапорное в окружении сиреней и жасмина… Поезд покинул город Гродно.

Три попутчика.

Два молодых офицера, крупные, смешливые парни с красными полосами поперек лба, это от фуражки. Толком даже не распаковавшись, зашвырнули одинаковые чемоданы на вторую полку и решительно, с предвкушающими комментариями, удалились. Даже не получив белья, и не испробовав вагонного чая.

Третий попутчик, очень приличного вида пожилой мужчина с солидной сединой, тщательно выбритый, в светлом костюме, в галстуке, и даже уголком платочка в нагрудном кармане. На губах приятная, не вульгарная улыбка, все время находится в позе — я к вашим услугам. И поза не обманула. Был всячески любезен. Предложил свои услуги в доставке белья. Принес чай в горячих подстаканниках, вынул плитку дорогого шоколада. Когда Лариса встала, чтобы сходить покурить, тут же выхватил из кармана пачку «БТ», и извинился, что ничем лучшим не располагает. Лариса улыбнулась, сказала, что у нее у самой болгарские, «Стюардесса», и отправилась в тамбур.

Плохое настроение рассеивалось. Что ж, обязательная программа на этот год выполнена, семейство навещено, целая неделя отпуска ухнута на это дело, но зато теперь совесть чиста, а то все как–то не совсем по–людски. Интересно, что это за «дедушка» с манерами метрдотеля? Такое ощущение, что когда–то виделись. Мельком, где–то… Оказалось, что она попала в точку первым же предположением. И когда он напомнил ей, мгновенно восстановила в памяти эпизод. Ресторанный буфетчик, пан Кохановский, ею некогда опощеченный. Приятная встреча. Рассыпался в любезностях, сообщил, что «и тогда» был рад обслужить пани ах, Ларису, очень «преемно», и сейчас к ее услугам всеполнейше.